Неточные совпадения
Механик, инженер не побоится упрека в незнании политической экономии: он никогда не прочел ни одной
книги по этой части; не заговаривайте с ним и о естественных науках, ни о чем, кроме инженерной части, — он покажется так жалко ограничен… а между тем под этою ограниченностью кроется иногда
огромный талант и всегда сильный ум, но ум, весь ушедший в механику.
Мы шли по полям, засеянным разными овощами. Фермы рассеяны саженях во ста пятидесяти или двухстах друг от друга. Заглядывали в домы; «Чинь-чинь», — говорили мы жителям: они улыбались и просили войти. Из дверей одной фермы выглянул китаец, седой, в очках с
огромными круглыми стеклами, державшихся только на носу. В руках у него была
книга. Отец Аввакум взял у него
книгу, снял с его носа очки, надел на свой и стал читать вслух по-китайски, как по-русски. Китаец и рот разинул.
Книга была — Конфуций.
На чердаке, в старинном окованном железом сундуке, он открыл множество интересных, хотя и поломанных вещей: рамки для портретов, фарфоровые фигурки, флейту,
огромную книгу на французском языке с картинами, изображающими китайцев, толстый альбом с портретами смешно и плохо причесанных людей, лицо одного из них было сплошь зачерчено синим карандашом.
Сама она не умела читать эту
огромную книгу с синей далью, с летучими тенями облаков, с разноцветными лоскутами полей, по которым там и сям ползали люди и животные…
Неточные совпадения
Кабинет Свияжского была
огромная комната, обставленная шкафами с
книгами и с двумя столами — одним массивным письменным, стоявшим по середине комнаты, и другим круглым, уложенным звездою вокруг лампы на разных языках последними нумерами газет и журналов.
Это был
огромный зал, снизу доверху уставленный
книгами.
Кроме этого, он ничего не нашел, может быть — потому, что торопливо искал. Но это не умаляло ни женщину, ни его чувство досады; оно росло и подсказывало: он продумал за двадцать лет
огромную полосу жизни, пережил множество разнообразных впечатлений, видел людей и прочитал
книг, конечно, больше, чем она; но он не достиг той уверенности суждений, того внутреннего равновесия, которыми, очевидно, обладает эта большая, сытая баба.
На другой день, утром, он сидел в большом светлом кабинете, обставленном черной мебелью; в
огромных шкафах нарядно блестело золото корешков
книг, между Климом и хозяином кабинета — стол на толстых и пузатых ножках, как ножки рояля.
Он отпил чай и из
огромного запаса булок и кренделей съел только одну булку, опасаясь опять нескромности Захара. Потом закурил сигару и сел к столу, развернул какую-то
книгу, прочел лист, хотел перевернуть,
книга оказалась неразрезанною.