Так, например, я не постиг уже поэзии моря, может быть, впрочем, и оттого, что я еще не видал ни «безмолвного», ни «лазурного» моря и, кроме холода, бури и сырости,
ничего не знаю.
Неточные совпадения
Англия одна еще признала его — больше
ничего мы
не знали.
Я
не помню, чтоб в нашей литературе являлись в последнее время какие-нибудь сведения об этом крае,
не знаю также
ничего замечательного и на французском языке.
Мы целый месяц здесь:
знаем подробно японских свиней, оленей, даже раков,
не говоря о самих японцах, а о Японии еще
ничего сказать
не могли.
С баниосами были переводчики Льода и Cьоза. Я вслушивался в японский язык и нашел, что он очень звучен. В нем гласные преобладают, особенно в окончаниях. Нет
ничего грубого, гортанного, как в прочих восточных языках. А баниосы сказали, что русский язык похож будто на китайский, — спасибо! Мы заказали привезти много вещей, вееров, лакированных ящиков и тому подобного.
Не знаем, привезут ли.
Через день японцы приехали с ответом от губернатора о месте на берегу, и опять Кичибе начал: «Из Едо…
не получено» и т. п. Адмирал
не принял их. Посьет сказал им, что он передал адмиралу ответ и
не знает, что он предпримет, потому что его превосходительство
ничего не отвечал.
В холодную ночь спрячешься в экипаже, утонешь в перины, закроешься одеялом — и
знать ничего не хочешь.
Оглядываюсь, чтоб
узнать, откуда пахнет, — и
ничего не вижу: на лавке валяется только дождевая кожаная куртка, вероятно хозяйская.
Те заперлись себе в крепости, получают съестные припасы через стены из города — и
знать ничего не хотят.
Кичибе,
не зная ничего этого, после обеда начал вертеться подле меня и, по своему обыкновению, задыхаться смехом и кряхтеть.
А провожатый мой все шептал мне, отворотясь в сторону, что надо прийти «прямо и просто», а куда — все
не говорил, прибавил только свое: «Je vous parle franchement, vous comprenez?» — «Да
не надо ли подарить кого-нибудь?» — сказал я ему наконец, выведенный из терпения. «Non, non, — сильно заговорил он, — но вы
знаете сами, злоупотребления, строгости… но это
ничего; вы можете все достать… вас принимал у себя губернатор — оно так, я видел вас там; но все-таки надо прийти… просто: vous comprenez?» — «Я приду сюда вечером, — сказал я решительно, устав слушать эту болтовню, — и надеюсь найти сигары всех сортов…» — «Кроме первого сорта гаванской свертки», — прибавил чиновник и сказал что-то тагалу по-испански…
Не знаю, что сказать: я
ничего этого
не видал, напротив, кажется.
Ну, так вот я в дороге. Как же, спросите вы, после тропиков показались мне морозы? А
ничего. Сижу в своей открытой повозке, как в комнате; а прежде боялся, думал, что в 30˚
не проедешь тридцати верст; теперь
узнал, что проедешь лучше при 30˚ и скорее, потому что ямщики мчат что есть мочи; у них зябнут руки и ноги, зяб бы и нос, но они надевают на шею боа.
В последнее наше пребывание в Шанхае, в декабре 1853 г., и в Нагасаки, в январе 1854 г., до нас еще
не дошло известие об окончательном разрыве с Турцией и Англией; мы
знали только, из запоздавших газет и писем, что близко к тому, — и больше пока
ничего.
Опять скандал! Капитана наверху
не было — и вахтенный офицер смотрел на архимандрита — как будто хотел его съесть, но
не решался заметить, что на шканцах сидеть нельзя. Это, конечно,
знал и сам отец Аввакум, но по рассеянности забыл,
не приписывая этому никакой существенной важности. Другие, кто тут был, улыбались — и тоже
ничего не говорили. А сам он
не догадывался и, «отдохнув», стал опять ходить.
Анна Андреевна. Перестань, ты
ничего не знаешь и не в свое дело не мешайся! «Я, Анна Андреевна, изумляюсь…» В таких лестных рассыпался словах… И когда я хотела сказать: «Мы никак не смеем надеяться на такую честь», — он вдруг упал на колени и таким самым благороднейшим образом: «Анна Андреевна, не сделайте меня несчастнейшим! согласитесь отвечать моим чувствам, не то я смертью окончу жизнь свою».
Он не был ни технолог, ни инженер; но он был твердой души прохвост, а это тоже своего рода сила, обладая которою можно покорить мир. Он
ничего не знал ни о процессе образования рек, ни о законах, по которому они текут вниз, а не вверх, но был убежден, что стоит только указать: от сих мест до сих — и на протяжении отмеренного пространства наверное возникнет материк, а затем по-прежнему, и направо и налево, будет продолжать течь река.
Вот они и сладили это дело… по правде сказать, нехорошее дело! Я после и говорил это Печорину, да только он мне отвечал, что дикая черкешенка должна быть счастлива, имея такого милого мужа, как он, потому что, по-ихнему, он все-таки ее муж, а что Казбич — разбойник, которого надо было наказать. Сами посудите, что ж я мог отвечать против этого?.. Но в то время я
ничего не знал об их заговоре. Вот раз приехал Казбич и спрашивает, не нужно ли баранов и меда; я велел ему привести на другой день.
Неточные совпадения
Анна Андреевна. После? Вот новости — после! Я
не хочу после… Мне только одно слово: что он, полковник? А? (С пренебрежением.)Уехал! Я тебе вспомню это! А все эта: «Маменька, маменька, погодите, зашпилю сзади косынку; я сейчас». Вот тебе и сейчас! Вот тебе
ничего и
не узнали! А все проклятое кокетство; услышала, что почтмейстер здесь, и давай пред зеркалом жеманиться: и с той стороны, и с этой стороны подойдет. Воображает, что он за ней волочится, а он просто тебе делает гримасу, когда ты отвернешься.
Хлестаков. Черт его
знает, что такое, только
не жаркое. Это топор, зажаренный вместо говядины. (Ест.)Мошенники, канальи, чем они кормят! И челюсти заболят, если съешь один такой кусок. (Ковыряет пальцем в зубах.)Подлецы! Совершенно как деревянная кора,
ничем вытащить нельзя; и зубы почернеют после этих блюд. Мошенники! (Вытирает рот салфеткой.)Больше
ничего нет?
Городничий (делая Бобчинскому укорительный знак, Хлестакову).Это-с
ничего. Прошу покорнейше, пожалуйте! А слуге вашему я скажу, чтобы перенес чемодан. (Осипу.)Любезнейший, ты перенеси все ко мне, к городничему, — тебе всякий покажет. Прошу покорнейше! (Пропускает вперед Хлестакова и следует за ним, но, оборотившись, говорит с укоризной Бобчинскому.)Уж и вы!
не нашли другого места упасть! И растянулся, как черт
знает что такое. (Уходит; за ним Бобчинский.)
Подлее его
ничего на свете
не знаю.
Стародум. А того
не знают, что у двора всякая тварь что-нибудь да значит и чего-нибудь да ищет; того
не знают, что у двора все придворные и у всех придворные. Нет, тут завидовать нечему: без знатных дел знатное состояние
ничто.