Но прежде надо зайти на Батан, дать знать шкуне, чтоб она не ждала фрегата там, а шла бы далее, к северу. Мы все лавировали к Батану; ветер воет во всю мочь, так что я у себя
не мог спать: затворишься — душно, отворишь вполовину дверь — шумит как в лесу.
Неточные совпадения
Неизвестно, когда проснулся бы он сам собою, разве когда
не стало бы уже человеческой
мочи спать, когда нервы и мускулы настойчиво потребовали бы деятельности.
На берегу замечаются только одни дни, а в море, в качке,
спишь не когда хочешь, а когда
можешь.
Прежде всего они напились до того, что многие остались на своих местах, а другие и этого
не могли,
упали на пол.
«Нет,
не свалимся, — отвечал Вандик, — на камень,
может быть,
попадем не раз, и в рытвину колесо заедет, но в овраг
не свалимся: одна из передних лошадей куплена мною недели две назад в Устере: она знает дорогу».
Можете себе представить, каково было,
не спавши,
не евши, сидеть и держаться, чтоб
не полететь из своего угла.
Я сначала, как заглянул с палубы в люк,
не мог постигнуть, как сходят в каюту: в трапе недоставало двух верхних ступеней, и потому надо было прежде сесть на порог, или «карлинсы», и спускать ноги вниз, ощупью отыскивая ступеньку, потом, держась за веревку, рискнуть прыгнуть так, чтобы
попасть ногой прямо на третью ступеньку.
В Новый год, вечером, когда у нас все уже легли, приехали два чиновника от полномочных, с двумя второстепенными переводчиками, Сьозой и Льодой, и привезли ответ на два вопроса. К. Н. Посьет
спал; я ходил по палубе и встретил их. В бумаге сказано было, что полномочные теперь
не могут отвечать на предложенные им вопросы, потому что у них есть ответ верховного совета на письмо из России и что, по прочтении его, адмиралу,
может быть, ответы на эти вопросы и
не понадобятся. Нечего делать, надо было подождать.
Вечер так и прошел; мы были вместо десяти уже в шестнадцати милях от берега. «Ну, завтра чем свет войдем», — говорили мы, ложась
спать. «Что нового?» — спросил я опять, проснувшись утром, Фаддеева. «Васька жаворонка съел», — сказал он. «Что ты, где ж он взял?» — «Поймал на сетках». — «Ну что ж
не отняли?» — «Ушел в ростры,
не могли отыскать». — «Жаль! Ну а еще что?» — «Еще — ничего». — «Как ничего: а на якорь становиться?» — «Куда те становиться: ишь какая погода! со шканцев на бак
не видать».
Да, это путешествие
не похоже уже на роскошное плавание на фрегате:
спишь одетый, на чемоданах; ремни врезались в бока, кутаешься в пальто: стенки нашей каюты выстроены, как балаган; щели в палец; ветер сквозит и свищет — все а jour, а слава Богу, ничего:
могло бы быть и хуже.
Но, вероятно, флага, за туманом, с берегу
не было видно (я теперь забыл эти подробности), а пушка
могла палить и по другой причине: что бы там ни было, но лоцман
не явился.
То же было с Обломовым теперь. Его осеняет какая-то, бывшая уже где-то тишина, качается знакомый маятник, слышится треск откушенной нитки; повторяются знакомые слова и шепот: «Вот никак
не могу попасть ниткой в иглу: на-ка ты, Маша, у тебя глаза повострее!»
Часто по ночам, в особенности лунным, он
не мог спать только потому, что испытывал слишком большую волнующую радость жизни, и, вместо сна, иногда до рассвета ходил по саду с своими мечтами и мыслями.
Неточные совпадения
Смотреть никогда
не мог на них равнодушно; и если случится увидеть этак какого-нибудь бубнового короля или что-нибудь другое, то такое омерзение
нападет, что просто плюнешь.
Даже
спал только одним глазом, что приводило в немалое смущение его жену, которая, несмотря на двадцатипятилетнее сожительство,
не могла без содрогания видеть его другое, недремлющее, совершенно круглое и любопытно на нее устремленное око.
На пятый день отправились обратно в Навозную слободу и по дороге вытоптали другое озимое поле. Шли целый день и только к вечеру, утомленные и проголодавшиеся, достигли слободы. Но там уже никого
не застали. Жители, издали завидев приближающееся войско, разбежались, угнали весь скот и окопались в неприступной позиции. Пришлось брать с бою эту позицию, но так как порох был
не настоящий, то, как ни
палили, никакого вреда, кроме нестерпимого смрада, сделать
не могли.
Брат лег и ―
спал или
не спал ― но, как больной, ворочался, кашлял и, когда
не мог откашляться, что-то ворчал. Иногда, когда он тяжело вздыхал, он говорил: «Ах, Боже мой» Иногда, когда мокрота душила его, он с досадой выговаривал: «А! чорт!» Левин долго
не спал, слушая его. Мысли Левина были самые разнообразные, но конец всех мыслей был один: смерть.
И хотя он тотчас же подумал о том, как бессмысленна его просьба о том, чтоб они
не были убиты дубом, который уже
упал теперь, он повторил ее, зная, что лучше этой бессмысленной молитвы он ничего
не может сделать.