Неточные совпадения
— Я
упала, как слепая, когда лезла через забор, — сказала она, всхлипнув. — Как дура. Я
не могу идти…
— Мой взгляд ты знаешь, он
не может измениться, — ответила мать, вставая и поцеловав его. —
Спи!
— Ты знаешь, — в посте я принуждена была съездить в Саратов, по делу дяди Якова; очень тяжелая поездка! Я там никого
не знаю и
попала в плен местным… радикалам, они много напортили мне. Мне ничего
не удалось сделать, даже свидания
не дали с Яковом Акимовичем. Сознаюсь, что я
не очень настаивала на этом. Что
могла бы я сказать ему?
Клим Самгин, прождав нежеланную гостью до полуночи, с треском закрыл дверь и лег
спать, озлобленно думая, что Лютов,
может быть,
не пошел к невесте, а приятно проводит время в лесу с этой
не умеющей улыбаться женщиной.
—
Не могу, — сказала она, покачиваясь, как будто выбирая место, куда
упасть. Рукава ее блузы закатаны до локтей, с мокрой юбки на пол шлепались капли воды.
Было стыдно сознаться, но Самгин чувствовал, что им овладевает детский, давно забытый страшок и его тревожат наивные, детские вопросы, которые вдруг стали необыкновенно важными. Представлялось, что он
попал в какой-то прозрачный мешок, откуда никогда уже
не сможет вылезти, и что шкуна
не двигается, а взвешена в пустоте и только дрожит.
Самгин
мог бы сравнить себя с фонарем на площади: из улиц торопливо выходят, выбегают люди;
попадая в круг его света, они покричат немножко, затем исчезают, показав ему свое ничтожество. Они уже
не приносят ничего нового, интересного, а только оживляют в памяти знакомое, вычитанное из книг, подслушанное в жизни. Но убийство министра было неожиданностью, смутившей его, — он, конечно, отнесся к этому факту отрицательно, однако
не представлял, как он будет говорить о нем.
— Полиция во флигель пришла.
Не зажигайте огня, будто
спите,
может, бог пронесет.
Но выстрелов
не слышно было в сплошном, густейшем реве и вое, маленькие булочники с крыши
не падали, и во всем этом ничего страшного
не было, а было что-то другое, чего он
не мог понять.
— Должно быть, схулиганил кто-нибудь, — виновато сказал Митрофанов. — А
может, захворал. Нет, — тихонько ответил он на осторожный вопрос Самгина, — прежним делом
не занимаюсь. Знаете, — пред лицом свободы как-то уж недостойно мелких жуликов ловить. Праздник, и все лишнее забыть хочется, как в прощеное воскресенье. Притом я
попал в подозрение благонадежности, меня, конечно, признали недопустимым…
Самгин, оглушенный, стоял на дрожащих ногах, очень хотел уйти, но
не мог, точно спина пальто примерзла к стене и
не позволяла пошевелиться.
Не мог он и закрыть глаз, — все еще
падала взметенная взрывом белая пыль, клочья шерсти; раненый полицейский, открыв лицо, тянул на себя медвежью полость; мелькали люди, почему-то все маленькие, — они выскакивали из ворот, из дверей домов и становились в полукруг; несколько человек стояло рядом с Самгиным, и один из них тихо сказал...
— Приехала сегодня из Петербурга и едва
не попала на бомбу; говорит, что видела террориста, ехал на серой лошади, в шубе, в папахе. Ну, это, наверное, воображение, а
не террорист. Да и по времени
не выходит, чтоб она
могла наскочить на взрыв. Губернатор-то — дядя мужа ее. Заезжала я к ней, — лежит, нездорова, устала.
«Бред какой», — подумал Самгин, видя лицо Захария, как маленькое, бесформенное и мутное пятно в темноте, и представляя, что лицо это должно быть искажено страхом. Именно — страхом, — Самгин чувствовал, что иначе
не может быть. А в темноте шевелились,
падали бредовые слова...
Но оторвать мысли от судьбы одинокого человека было уже трудно, с ними он приехал в свой отель, с ними лег
спать и долго
не мог уснуть, представляя сам себя на различных путях жизни, прислушиваясь к железному грохоту и хлопотливым свисткам паровозов на вагонном дворе. Крупный дождь похлестал в окна минут десять и сразу оборвался, как проглоченный тьмой.
— У нас в гимназии преподаватель физики
не мог доказать, что в безвоздушном пространстве разновесные предметы
падают с одинаковой скоростью.
— Установлено, что крестьяне села, возле коего потерпел крушение поезд, грабили вагоны, даже избили кондуктора, проломили череп ему, кочегару по морде
попало, но ведь вагоны-то
не могли они украсть. Закатили их куда-то, к черту лешему. Семь человек арестовано, из них — четыре бабы. Бабы, сударь мой, чрезвычайно обозлены событиями! Это, знаете, очень…
Не радует, так сказать.
Фразы представителя «аристократической расы»
не интересовали его. Крэйтон — чужой человек, случайный гость, если он примкнет к числу хозяев России, тогда его речи получат вес и значение, а сейчас нужно пересмотреть отношение к Елене: быть
может,
не следует прерывать связь с нею? Эта связь имеет неоспоримые удобства, она все более расширяет круг людей, которые со временем
могут оказаться полезными. Она, оказывается, способна
нападать и защищать.
Неточные совпадения
Смотреть никогда
не мог на них равнодушно; и если случится увидеть этак какого-нибудь бубнового короля или что-нибудь другое, то такое омерзение
нападет, что просто плюнешь.
Даже
спал только одним глазом, что приводило в немалое смущение его жену, которая, несмотря на двадцатипятилетнее сожительство,
не могла без содрогания видеть его другое, недремлющее, совершенно круглое и любопытно на нее устремленное око.
На пятый день отправились обратно в Навозную слободу и по дороге вытоптали другое озимое поле. Шли целый день и только к вечеру, утомленные и проголодавшиеся, достигли слободы. Но там уже никого
не застали. Жители, издали завидев приближающееся войско, разбежались, угнали весь скот и окопались в неприступной позиции. Пришлось брать с бою эту позицию, но так как порох был
не настоящий, то, как ни
палили, никакого вреда, кроме нестерпимого смрада, сделать
не могли.
Брат лег и ―
спал или
не спал ― но, как больной, ворочался, кашлял и, когда
не мог откашляться, что-то ворчал. Иногда, когда он тяжело вздыхал, он говорил: «Ах, Боже мой» Иногда, когда мокрота душила его, он с досадой выговаривал: «А! чорт!» Левин долго
не спал, слушая его. Мысли Левина были самые разнообразные, но конец всех мыслей был один: смерть.
И хотя он тотчас же подумал о том, как бессмысленна его просьба о том, чтоб они
не были убиты дубом, который уже
упал теперь, он повторил ее, зная, что лучше этой бессмысленной молитвы он ничего
не может сделать.