Неточные совпадения
Нет, не отделяет в уме ни копейки, а отделит разве столько-то четвертей ржи, овса, гречихи, да того-сего, да с скотного двора телят, поросят, гусей, да меду с ульев, да гороху, моркови, грибов, да всего, чтоб к Рождеству послать столько-то четвертей родне, «седьмой
воде на киселе», за сто верст, куда уж он посылает десять
лет этот оброк, столько-то в
год какому-то бедному чиновнику, который женился на сиротке, оставшейся после погорелого соседа, взятой еще отцом в дом и там воспитанной.
Как ни привыкаешь к противоположностям здешнего климата с нашим и к путанице во временах
года, а иногда невольно поразишься мыслью, что теперь январь, что вы кутаетесь там в меха, а мы напрасно ищем в
воде отрады.
Плавание в южном полушарии замедлялось противным зюйд-остовым пассатом; по меридиану уже идти было нельзя: диагональ отводила нас в сторону, все к Америке. 6-7 узлов был самый большой ход. «Ну вот вам и
лето! — говорил дед, красный, весь в поту, одетый в прюнелевые ботинки, но, по обыкновению, застегнутый на все пуговицы. — Вот и акулы, вот и Южный Крест, вон и «Магеллановы облака» и «Угольные мешки!» Тут уж особенно заметно целыми стаями начали реять над поверхностью
воды летучие рыбы.
«Но это даром не проходит им, — сказал он, помолчав, — они крепки до времени, а в известные
лета силы вдруг изменяют, и вы увидите в Англии многих индийских героев, которые сидят по углам, не сходя с кресел, или таскаются с одних минеральных
вод на другие».
И круглый
год так, круглый
год — подумайте! те же картины, то же небо,
вода, жар!
Куст этот, по объяснению хозяина, растет так сильно, что если ему дать волю, то
года через два им покроется весь сад, и между тем, кроме
воды, ему никакой почвы не нужно.
«Извольте видеть, доложу вам, — начал он, — сей
год вода-то очень низка: оттого много островов и мелей; где прежде прямиком ехали, тут едут между островами».
В долине реки Адимил произрастают лиственные леса дровяного и поделочного характера; в горах всюду видны следы пожарищ. На релках и по увалам — густые заросли таволги, орешника и леспедецы. Дальше в горах есть немного кедра и пихты. Широкие полосы гальки по сторонам реки и измочаленный колодник в русле указывают на то, что хотя здесь больших наводнений и не бывает, но все же в дождливое время
года вода идет очень стремительно и сильно размывает берега.
Река Ното порожистая, и плавание по ней считается опасным. В нижнем течении она около 60 м ширины, 1 м глубины и имеет быстроту течения до 8 км в час в малую воду. В дождливый период
года вода, сбегающая с гор, переполняет реку и производит внизу большие опустошения.
Оттого, что осенью и зимою дерево насытится водой, как губка, и его разопрет, а
летом вода выйдет паром, и оно съежится.
Посередь Заборья, в глубоком поросшем широколистным лопушником овраге, течет в Волгу речка Вишенка.
Летом воды в ней немного, а весной, когда в верхотинах мельничные пруды спустят, бурлит та речонка не хуже горного потока, а если от осеннего паводка сорвет плотины на мельницах, тогда ни одного моста на ней не удержится, и на день или на два нет через нее ни перехода, ни переезда.
Неточные совпадения
Глеб — он жаден был — соблазняется: // Завещание сожигается! // На десятки
лет, до недавних дней // Восемь тысяч душ закрепил злодей, // С родом, с племенем; что народу-то! // Что народу-то! с камнем в воду-то! // Все прощает Бог, а Иудин грех // Не прощается. // Ой мужик! мужик! ты грешнее всех, // И за то тебе вечно маяться!
Грозит беда великая // И в нынешнем
году: // Зима стояла лютая, // Весна стоит дождливая, // Давно бы сеять надобно, // А на полях —
вода!
10) Маркиз де Санглот, Антон Протасьевич, французский выходец и друг Дидерота. Отличался легкомыслием и любил петь непристойные песни. Летал по воздуху в городском саду и чуть было не улетел совсем, как зацепился фалдами за шпиц, и оттуда с превеликим трудом снят. За эту затею уволен в 1772
году, а в следующем же
году, не уныв духом, давал представления у Излера на минеральных
водах. [Это очевидная ошибка. — Прим. издателя.]
На
водах в этом
году была настоящая немецкая фюрстин, вследствие чего кристаллизация общества совершалась еще энергичнее.
Ему было девять
лет, он был ребенок; но душу свою он знал, она была дорога ему, он берег ее, как веко бережет глаз, и без ключа любви никого не пускал в свою душу. Воспитатели его жаловались, что он не хотел учиться, а душа его была переполнена жаждой познания. И он учился у Капитоныча, у няни, у Наденьки, у Василия Лукича, а не у учителей. Та
вода, которую отец и педагог ждали на свои колеса, давно уже просочилась и работала в другом месте.