Неточные совпадения
Остальная дорога
до станции была отличная. Мы у речки, на мшистой почве, в лесу, напились чаю, потом
ехали почти по шоссе, по прекрасной сосновой, березовой и еловой аллее. Встретили красивый каскад и груды причудливо разбросанных как будто взрывом зеленоватых камней.
Тоска сжимает сердце, когда проезжаешь эти немые пустыни. Спросил бы стоящие по сторонам горы, когда они и все окружающее их увидело свет; спросил бы что-нибудь, кого-нибудь, поговорил хоть бы с нашим проводником, якутом; сделаешь заученный по-якутски вопрос: «Кась бироста ям?» («Сколько верст
до станции?»). Он и скажет, да не поймешь, или «гра-гра» ответит («далеко»), или «чугес» («скоро, тотчас»), и опять
едешь целые часы молча.
Мы отлично уснули и отдохнули. Можно бы
ехать и ночью, но не было готового хлеба, надо ждать
до утра, иначе нам, в числе семи человек, трудно будет продовольствоваться по
станциям на берегах Маи. Теперь предстоит
ехать шестьсот верст рекой, а потом опять сто восемьдесят верст верхом по болотам. Есть и почтовые тарантасы, но все предпочитают
ехать верхом по этой дороге, а потом
до Якутска на колесах, всего тысячу верст. Всего!
Станция называется Маймакан. От нее двадцать две версты
до станции Иктенда. Сейчас
едем. На горах не оттаял вчерашний снег; ветер дует осенний; небо скучное, мрачное; речка потеряла веселый вид и опечалилась, как печалится вдруг резвое и милое дитя. Пошли опять то горы, то просеки, острова и долины.
До Иктенды проехали в темноте, лежа в каюте, со свечкой, и ничего не видали. От холода коченели ноги.
Иногда же, напротив,
едешь по Лене от
станции до станции, любуешься то горами, то торосом, то есть буграми льда, где Лена встала неровно; иногда видишь в одном месте стоит пар над рекой.
Неточные совпадения
Она смутно решила себе в числе тех планов, которые приходили ей в голову, и то, что после того, что произойдет там на
станции или в именьи графини, она
поедет по Нижегородской дороге
до первого города и останется там.
Я слыхал о тамошних метелях и знал, что целые обозы бывали ими занесены. Савельич, согласно со мнением ямщика, советовал воротиться. Но ветер показался мне не силен; я понадеялся добраться заблаговременно
до следующей
станции и велел
ехать скорее.
— Да так… не выдержал характера: нужно было забастовать, а я все добивал
до сотни тысяч, ну и продул все. Ведь раз совсем
поехал из Ирбита, повез с собой девяносто тысяч с лишком,
поехали меня провожать, да с первой же
станции и заворотили назад… Нарвался на какого-то артиста. Ну, он меня и раздел
до последней нитки. Удивительно счастливо играет бестия…
— А я зачем доложил ему, что в Чермашню
еду?» Доскакали
до Воловьей
станции.
Но дорога
до Троицы ужасна, особливо если Масленица поздняя. Она представляет собой целое море ухабов, которые в оттепель
до половины наполняются водой. Приходится
ехать шагом, а так как путешествие совершается на своих лошадях, которых жалеют, то первую остановку делают в Больших Мытищах, отъехавши едва пятнадцать верст от Москвы. Такого же размера
станции делаются и на следующий день, так что к Троице поспевают только в пятницу около полудня, избитые, замученные.