Неточные совпадения
У окон и дверей висели плотные
шелковые драпри из материй,
каких не делают нынче; чистота
была неимоверная: жаль
было ступать ногами по этим лакированным полам.
После этого церемониймейстер пришел и объявил, что его величество сиогун прислал российскому полномочному подарки и просил принять их. В знак того, что подарки принимаются с уважением, нужно
было дотронуться до каждого из них обеими руками. «Вот подарят редкостей! — думали все, — от самого сиогуна!» — «Что подарили?» — спрашивали мы шепотом у Посьета, который ходил в залу за подарками. «Ваты», — говорит. «
Как ваты?» — «Так, ваты
шелковой да
шелковой материи». — «Что ж,
шелковая материя — это хорошо!»
После обеда адмирал подал Кавадзи золотые часы; «к цепочке, которую вам сейчас подарили», — добавил он. Кавадзи
был в восторге: он еще и в заседаниях
как будто напрашивался на такой подарок и все показывал свои толстые, неуклюжие серебряные часы,
каких у нас не найдешь теперь даже у деревенского дьячка. Тсутсую подарили часы поменьше, тоже золотые, и два куска
шелковой материи. Прочим двум по куску материи.
Мы обедали в палатке; запах от кораллов так силен, что почти
есть нельзя. Обед весь состоял из рыбы: уха, жареная рыба и гомар чудовищных размеров и блестящих красок; но его оставили к ужину. Шея у него — самого чистого дикого цвета,
как будто из
шелковой материи, с коричневыми полосами; спина синяя, двуличневая, с блеском; усы в четверть аршина длиной, красноватые.
Неточные совпадения
Как велено, так сделано: // Ходила с гневом на сердце, // А лишнего не молвила // Словечка никому. // Зимой пришел Филиппушка, // Привез платочек
шелковый // Да прокатил на саночках // В Екатеринин день, // И горя словно не
было! // Запела,
как певала я // В родительском дому. // Мы
были однолеточки, // Не трогай нас — нам весело, // Всегда у нас лады. // То правда, что и мужа-то // Такого,
как Филиппушка, // Со свечкой поискать…
Они также стыдливо занавесились
шелковым носовым платком — так,
как бы их там вовсе не
было.
— Хочется думать, что молодежь понимает свою задачу, — сказал патрон, подвинув Самгину пачку бумаг, и встал; халат распахнулся, показав
шелковое белье на крепком теле циркового борца. — Разумеется, людям придется вести борьбу на два фронта, — внушительно говорил он, расхаживая по кабинету, вытирая платком пальцы. — Да, на два: против лиходеев справа, которые доводят народ снова до пугачевщины,
как было на юге, и против анархии отчаявшихся.
Каждый из них, поклонясь Марине, кланялся всем братьям и снова — ей. Рубаха на ней, должно
быть,
шелковая, она — белее, светлей.
Как Вася, она тоже показалась Самгину выше ростом. Захарий высоко поднял свечу и, опустив ее, погасил, — то же сделала маленькая женщина и все другие. Не разрывая полукруга, они бросали свечи за спины себе, в угол. Марина громко и сурово сказала:
Она молчала, только опять сделала какое-то нервное движение, которого нельзя
было разглядеть в темноте, лишь слышно
было,
как шаркнуло ее
шелковое платье.