Неточные совпадения
Строевую
службу он
прошел хорошо, протерши лямку около пятнадцати лет в канцеляриях, в должностях исполнителя чужих проектов. Он тонко угадывал мысль начальника, разделял его взгляд
на дело и ловко излагал
на бумаге разные проекты. Менялся начальник, а с ним и взгляд, и проект: Аянов работал так же умно и ловко и с новым начальником, над новым проектом — и докладные записки его нравились всем министрам, при которых он служил.
— Начинается-то не с мужиков, — говорил Нил Андреич, косясь
на Райского, — а потом зло, как эпидемия, разольется повсюду. Сначала молодец ко всенощной перестанет
ходить: «скучно, дескать», а потом найдет, что по начальству в праздник ездить лишнее; это, говорит, «холопство», а после в неприличной одежде
на службу явится, да еще бороду отрастит (он опять покосился
на Райского) — и дальше, и дальше, — и дай волю, он тебе втихомолку доложит потом, что и Бога-то в небе нет, что и молиться-то некому!..
Он чаще прежнего заставал ее у часовни молящеюся. Она не таилась и даже однажды приняла его предложение проводить ее до деревенской церкви
на гору, куда
ходила одна, и во время
службы и вне
службы, долго молясь и стоя
на коленях неподвижно, задумчиво, с поникшей головой.
Ходили на службу в соответствующие канцелярии, писали письма к родителям, питались в ресторанах, а чаще всего в кухмистерских, собирались друг у друга для собеседований и т. д.
Александр отвык одеваться порядочно. Утром он
ходил на службу в покойном вицмундире, вечером в старом сюртуке или в пальто. Ему было неловко во фраке. Там теснило, тут чего-то недоставало; шее было слишком жарко в атласном платке.
Так проходили дни за днями: каждое утро Иосаф
ходил на службу, приходил затем домой, обедал, спал немного, потом опять на службу и опять домой.
Неточные совпадения
Кроме того, беда одна не
ходит, и дела об устройстве инородцев и об орошении полей Зарайской губернии навлекли
на Алексея Александровича такие неприятности по
службе, что он всё это последнее время находился в крайнем раздражении.
Сам же он во всю жизнь свою не
ходил по другой улице, кроме той, которая вела к месту его
службы, где не было никаких публичных красивых зданий; не замечал никого из встречных, был ли он генерал или князь; в глаза не знал прихотей, какие дразнят в столицах людей, падких
на невоздержанье, и даже отроду не был в театре.
А ныне:
на цыпочках
ходят, детей унимают: «Семен Захарыч
на службе устал, отдыхает, тш!» Кофеем меня перед
службой поят, сливки кипятят!
— Конечно, смешно, — согласился постоялец, — но, ей-богу, под смешным словом мысли у меня серьезные. Как я
прошел и
прохожу широкий слой жизни, так я вполне вижу, что людей, не умеющих управлять жизнью, никому не жаль и все понимают, что хотя он и министр, но — бесполезность! И только любопытство, все равно как будто убит неизвестный, взглянут
на труп, поболтают малость о причине уничтожения и отправляются кому куда нужно:
на службу, в трактиры, а кто — по чужим квартирам, по воровским делам.
Другой мучится, что осужден
ходить каждый день
на службу и сидеть до пяти часов, а тот вздыхает тяжко, что нет ему такой благодати…