Неточные совпадения
Притом одна материальная победа, обладание
Верой не доставило бы ему полного удовлетворения, как доставило бы над всякой другой. Он, уходя, злился не
за то, что красавица
Вера ускользает от него, что он тратил на нее время, силы, забывал «дело». Он злился от гордости и
страдал сознанием своего бессилия. Он одолел воображение, пожалуй — так называемое сердце
Веры, но не одолел ее ума и воли.
Райский сидел целый час как убитый над обрывом, на траве, положив подбородок на колени и закрыв голову руками. Все стонало в нем. Он страшной мукой платил
за свой великодушный порыв,
страдая, сначала
за Веру, потом
за себя, кляня себя
за великодушие.
Она рвалась к бабушке и останавливалась в ужасе; показаться ей на глаза значило, может быть, убить ее. Настала настоящая казнь
Веры. Она теперь только почувствовала, как глубоко вонзился нож и в ее, и в чужую, но близкую ей жизнь, видя, как
страдает за нее эта трагическая старуха, недавно еще счастливая, а теперь оборванная, желтая, изможденная, мучающаяся
за чужое преступление чужою казнью.
Неточные совпадения
Впоследствии «простая»
вера разлетелась, и в моем воображении вставала скромная могила: жил, надеялся, стремился,
страдал и умер с мукой в душе
за участь семьи… Какое значение имеет теперь его жизнь, его стремления и его «преждевременная» честность?..
Я верю в истину и справедливость этого учения и торжественно признаю, что
вера без дел мертва есть и что всякий истинный христианин должен бороться
за правду,
за право угнетенных и слабых и, если нужно, то
за них
пострадать: такова моя
вера» [См.: А. Воронский. «Желябов».
Вера,
за которую они с удовольствием и с великим самолюбованием готовы
пострадать, — это, бесспорно, крепкая
вера, но напоминает она заношенную одежду, — промасленная всякой грязью, она только поэтому мало доступна разрушающей работе времени. Мысль и чувства привыкли к тесной, тяжелой оболочке предрассудков и догматов, и хотя обескрылены, изуродованы, но живут уютно, удобно.
Этот спасительный пример и увещательные грамоты, которые благочестивый архимандрит Дионисий и незабвенный старец Авраамий рассылали повсюду, пробудили наконец усыпленный дух народа русского; затлились в сердцах искры пламенной любви к отечеству, все готовы были восстать на супостата, но священные слова: «Умрем
за веру православную и святую Русь!» — не раздавались еще на площадях городских; все сердца кипели мщением, но Пожарский, покрытый ранами,
страдал на одре болезни, а бессмертный Минин еще не выступил из толпы обыкновенных граждан.
«Ступайте в Нижний, говорит, скажите, // Что я
за веру пострадать готов // До самой смерти.