На этом бы и остановиться ему, отвернуться от Малиновки навсегда или хоть надолго, и
не оглядываться — и все потонуло бы в пространстве, даже не такой дали, какую предполагал Райский между Верой и собой, а двух-трехсот верст, и во времени — не годов, а пяти-шести недель, и осталось бы разве смутное воспоминание от этой трескотни, как от кошмара.
С таким же немым, окаменелым ужасом, как бабушка, как новгородская Марфа, как те царицы и княгини — уходит она прочь, глядя неподвижно на небо, и,
не оглянувшись на столп огня и дыма, идет сильными шагами, неся выхваченного из пламени ребенка, ведя дряхлую мать и взглядом и ногой толкая вперед малодушного мужа, когда он, упав, грызя землю, смотрит назад и проклинает пламя…
Тут кончались его мечты, не смея идти далее, потому что за этими и следовал естественный вопрос о том, что теперь будет с нею? Действительно ли кончилась ее драма? Не опомнился ли Марк, что он теряет, и не бросился ли догонять уходящее счастье? Не карабкается ли за нею со дна обрыва на высоту?
Не оглянулась ли и она опять назад? Не подали ли они друг другу руки навсегда, чтоб быть счастливыми, как он, Тушин, и как сама Вера понимают счастье?
Он злился, что уходит неловко, неблаговидно, хуже, чем он пророчил когда-то Райскому, что весь роман его кончается обрывом, из которого ему надо уходить
не оглядываясь, что вслед ему не послано не только сожаления, прощального слова, но его будто выпроваживают, как врага, притом слабого, от которого избавит неделя-другая разлуки, да соседняя гора, за которую он перевалится.
Неточные совпадения
— Что это, видно, папа
не будет? — сказала она,
оглядываясь вокруг себя. — Это невозможно, что вы говорите! — тихо прибавила потом.
Он пошел к двери и
оглянулся. Она сидит неподвижно: на лице только нетерпение, чтоб он ушел. Едва он вышел, она налила из графина в стакан воды, медленно выпила его и потом велела отложить карету. Она села в кресло и задумалась,
не шевелясь.
— Я думала, ты утешишь меня. Мне так было скучно одной и страшно… — Она вздрогнула и
оглянулась около себя. — Книги твои все прочла, вон они, на стуле, — прибавила она. — Когда будешь пересматривать, увидишь там мои заметки карандашом; я подчеркивала все места, где находила сходство… как ты и я… любили… Ох, устала,
не могу говорить… — Она остановилась, смочила языком горячие губы. — Дай мне пить, вон там, на столе!
Пришло время расставаться, товарищи постепенно уезжали один за другим. Леонтий
оглядывался с беспокойством, замечал пустоту и тосковал,
не зная, по непрактичности своей, что с собой делать, куда деваться.
— Для какой цели? — повторила она, — а для такой, чтоб человек
не засыпал и
не забывался, а помнил, что над ним кто-нибудь да есть; чтобы он шевелился,
оглядывался, думал да заботился. Судьба учит его терпению, делает ему характер, чтоб поворачивался живо,
оглядывался на все зорким глазом,
не лежал на боку и делал, что каждому определил Господь…
Она
не знала, что ей надо делать, чтоб быть
не ребенком, чтоб на нее смотрели, как на взрослую, уважали, боялись ее. Она беспокойно
оглядывалась вокруг, тиранила пальцами кончик передника, смотрела себе под ноги.
— Здесь ничего нет, — заметила она,
оглядываясь внимательно, как будто спрашивая глазами,
не оставила ли она что-нибудь.
— Я в Петербург напишу… город в опасности… — торопливо говорил он, поспешно уходя и сгорбившись под ее сверкающим взглядом,
не смея
оглянуться назад.
— Нет, нет, — говорил он, наслаждаясь этой сценой, — как можно губить мать семейства!.. Ведь у вас есть дети — а где ваши дети? — спросил он,
оглядываясь вокруг. — Что вы мне
не покажете их?
— Что я сделал! оскорбил тебя, женщину, сестру! — вырывались у него вопли среди рыданий. — Это был
не я,
не человек: зверь сделал преступление. Что это такое было! — говорил он с ужасом,
оглядываясь, как будто теперь только пришел в себя.
— Где? что? — спрашивал он,
оглядываясь кругом и думая, что она слышит какой-нибудь шум. — Я ничего
не слышу.
Она молча сидела с Викентьевым; шептать им было
не о чем. Они и прежде беседовали о своих секретах во всеуслышание. И редко, редко удавалось Райскому вызвать ее на свободный лепет, или уж Викентьев так рассмешит, что терпенья никакого
не станет, и она прорвется нечаянно смехом, а потом сама испугается,
оглянется вокруг, замолчит и погрозит ему.
Он стоял,
оглядываясь во все стороны, и с беспокойством смотрел на часы. Стрелка подвигалась к пяти часам, а он
не видал ни беседки, ни Марка.
Счастье их слишком молодо и эгоистически захватывало все вокруг. Они никого и ничего почти
не замечали, кроме себя. А вокруг были грустные или задумчивые лица. С полудня наконец и молодая чета
оглянулась на других и отрезвилась от эгоизма. Марфенька хмурилась и все льнула к брату. За завтраком никто ничего
не ел, кроме Козлова, который задумчиво и грустно один съел машинально блюдо майонеза, вздыхая, глядя куда-то в неопределенное пространство.
«Неужели это правда?» подумал Левин и оглянулся на невесту. Ему несколько сверху виднелся ее профиль, и по чуть заметному движению ее губ и ресниц он знал, что она почувствовала его взгляд. Она
не оглянулась, но высокий сборчатый воротничок зашевелился, поднимаясь к ее розовому маленькому уху. Он видел, что вздох остановился в ее груди, и задрожала маленькая рука в высокой перчатке, державшая свечу.
Неточные совпадения
В то время как глуповцы с тоскою перешептывались, припоминая, на ком из них более накопилось недоимки, к сборщику незаметно подъехали столь известные обывателям градоначальнические дрожки.
Не успели обыватели
оглянуться, как из экипажа выскочил Байбаков, а следом за ним в виду всей толпы очутился точь-в-точь такой же градоначальник, как и тот, который за минуту перед тем был привезен в телеге исправником! Глуповцы так и остолбенели.
И точно: несмотря на то что первые шаги Прыща были встречены глуповцами с недоверием, они
не успели и
оглянуться, как всего у них очутилось против прежнего вдвое и втрое.
Машкин Верх скосили, доделали последние ряды, надели кафтаны и весело пошли к дому. Левин сел на лошадь и, с сожалением простившись с мужиками, поехал домой. С горы он
оглянулся; их
не видно было в поднимавшемся из низу тумане; были слышны только веселые грубые голоса, хохот и звук сталкивающихся кос.
Когда Вронский опять навел в ту сторону бинокль, он заметил, что княжна Варвара особенно красна, неестественно смеется и беспрестанно
оглядывается на соседнюю ложу; Анна же, сложив веер и постукивая им по красному бархату, приглядывается куда-то, но
не видит и, очевидно,
не хочет видеть того, что происходит в соседней ложе. На лице Яшвина было то выражение, которое бывало на нем, когда он проигрывал. Он насупившись засовывал всё глубже и глубже в рот свой левый ус и косился на ту же соседнюю ложу.
Со смешанным чувством досады, что никуда
не уйдешь от знакомых, и желания найти хоть какое-нибудь развлечение от однообразия своей жизни Вронский еще раз
оглянулся на отошедшего и остановившегося господина; и в одно и то же время у обоих просветлели глаза.