А
не кто другой, как Марк Волохов, этот пария, циник, ведущий бродячую, цыганскую жизнь, занимающий деньги, стреляющий в живых людей, объявивший, как Карл Мор, по словам Райского, войну обществу, живущий под присмотром полиции, словом, отверженец, «Варавва»!
Неточные совпадения
— Спасибо за комплимент, внучек: давно я
не слыхала —
какая тут красота! Вон на
кого полюбуйся — на сестер! Скажу тебе на ухо, — шепотом прибавила она, — таких ни в городе, ни близко от него нет. Особенно
другая… разве Настенька Мамыкина поспорит: помнишь, я писала, дочь откупщика?
— Ну, уж святая: то нехорошо,
другое нехорошо. Только и света, что внучки! А
кто их знает,
какие они будут? Марфенька только с канарейками да с цветами возится, а
другая сидит,
как домовой, в углу, и слова от нее
не добьешься. Что будет из нее — посмотрим!
Но
какие капитальные препятствия встретились ему? Одно — она отталкивает его, прячется, уходит в свои права, за свою девическую стену, стало быть…
не хочет. А между тем она
не довольна всем положением, рвется из него, стало быть, нуждается в
другом воздухе,
другой пище,
других людях.
Кто же ей даст новую пищу и воздух? Где люди?
—
Какая ты красная, Вера: везде свобода!
Кто это нажужжал тебе про эту свободу!.. Это, видно, какой-то дилетант свободы! Этак нельзя попросить
друг у
друга сигары или поднять тебе вот этот платок, что ты уронила под ноги,
не сделавшись крепостным рабом! Берегись: от свободы до рабства,
как от разумного до нелепого — один шаг!
Кто это внушил тебе?
А у Веры именно такие глаза: она бросит всего один взгляд на толпу, в церкви, на улице, и сейчас увидит,
кого ей нужно, также одним взглядом и на Волге она заметит и судно, и лодку в
другом месте, и пасущихся лошадей на острове, и бурлаков на барке, и чайку, и дымок из трубы в дальней деревушке. И ум, кажется, у ней был такой же быстрый, ничего
не пропускающий,
как глаза.
Я от этого преследования чуть
не захворала,
не видалась ни с
кем,
не писала ни к
кому, и даже к тебе, и чувствовала себя точно в тюрьме. Он
как будто играет, может быть даже нехотя, со мной. Сегодня холоден, равнодушен, а завтра опять глаза у него блестят, и я его боюсь,
как боятся сумасшедших. Хуже всего то, что он сам
не знает себя, и потому нельзя положиться на его намерения и обещания: сегодня решится на одно, а завтра сделает
другое.
—
Какой вздор вы говорите — тошно слушать! — сказала она, вдруг обернувшись к нему и взяв его за руки. — Ну
кто его оскорбляет? Что вы мне мораль читаете! Леонтий
не жалуется, ничего
не говорит… Я ему отдала всю жизнь, пожертвовала собой: ему покойно, больше ничего
не надо, а мне-то каково без любви!
Какая бы
другая связалась с ним!..
—
Кто же? — вдруг сказала она с живостью, — конечно, я… Послушайте, — прибавила она потом, — оставим это объяснение,
как я просила, до
другого раза. Я больна, слаба… вы видели,
какой припадок был у меня вчера. Я теперь даже
не могу всего припомнить, что я писала, и как-нибудь перепутаю…
А он требовал
не только честности, правды, добра, но и веры в свое учение,
как требует ее
другое учение, которое за нее обещает — бессмертие в будущем и, в залог этого обещания, дает и в настоящем просимое всякому,
кто просит,
кто стучится,
кто ищет.
Райский также привязался к ним обеим, стал их
другом. Вера и бабушка высоко поднялись в его глазах,
как святые, и он жадно ловил каждое слово, взгляд,
не зная, перед
кем умиляться, плакать.
Неточные совпадения
Городничий (в сторону).О, тонкая штука! Эк куда метнул!
какого туману напустил! разбери
кто хочет!
Не знаешь, с которой стороны и приняться. Ну, да уж попробовать
не куды пошло! Что будет, то будет, попробовать на авось. (Вслух.)Если вы точно имеете нужду в деньгах или в чем
другом, то я готов служить сию минуту. Моя обязанность помогать проезжающим.
На радости целуются, //
Друг дружке обещаются // Вперед
не драться зря, // А с толком дело спорное // По разуму, по-божески, // На чести повести — // В домишки
не ворочаться, //
Не видеться ни с женами, // Ни с малыми ребятами, // Ни с стариками старыми, // Покуда делу спорному // Решенья
не найдут, // Покуда
не доведают //
Как ни на есть доподлинно: //
Кому живется счастливо, // Вольготно на Руси?
Стародум.
Как! А разве тот счастлив,
кто счастлив один? Знай, что,
как бы он знатен ни был, душа его прямого удовольствия
не вкушает. Вообрази себе человека, который бы всю свою знатность устремил на то только, чтоб ему одному было хорошо, который бы и достиг уже до того, чтоб самому ему ничего желать
не оставалось. Ведь тогда вся душа его занялась бы одним чувством, одною боязнию: рано или поздно сверзиться. Скажи ж, мой
друг, счастлив ли тот,
кому нечего желать, а лишь есть чего бояться?
В ту же ночь в бригадировом доме случился пожар, который, к счастию, успели потушить в самом начале. Сгорел только архив, в котором временно откармливалась к праздникам свинья. Натурально, возникло подозрение в поджоге, и пало оно
не на
кого другого, а на Митьку. Узнали, что Митька напоил на съезжей сторожей и ночью отлучился неведомо куда. Преступника изловили и стали допрашивать с пристрастием, но он,
как отъявленный вор и злодей, от всего отпирался.
― Ну,
как же! Ну, князь Чеченский, известный. Ну, всё равно. Вот он всегда на бильярде играет. Он еще года три тому назад
не был в шлюпиках и храбрился. И сам
других шлюпиками называл. Только приезжает он раз, а швейцар наш… ты знаешь, Василий? Ну, этот толстый. Он бонмотист большой. Вот и спрашивает князь Чеченский у него: «ну что, Василий,
кто да
кто приехал? А шлюпики есть?» А он ему говорит: «вы третий». Да, брат, так-то!