Неточные совпадения
Райский между тем изучал портрет мужа: там видел он серые
глаза, острый, небольшой нос, иронически сжатые губы и коротко остриженные волосы, рыжеватые бакенбарды. Потом взглянул на ее роскошную фигуру, полную
красоты, и мысленно рисовал того счастливца, который мог бы, по праву сердца, велеть или не велеть этой богине.
Она еще неодушевлена, в
глазах нет жизни, огня. Но вот он посадит в них две магические точки, проведет два каких-то резких штриха, и вдруг голова ожила, заговорила, она смотрит так открыто, в ней горят мысль, чувство,
красота…
Красота ее осмысленна,
глаза не глядят беззаботно и светло, а думают. В них тревога за этих «других», бегающих по улице, скорбящих, нуждающихся, трудящихся и вопиющих.
Тогда все люди казались ему евангельскими гробами, полными праха и костей. Бабушкина старческая
красота, то есть
красота ее характера, склада ума, старых цельных нравов, доброты и проч., начала бледнеть. Кое-где мелькнет в
глаза неразумное упорство, кое-где эгоизм; феодальные замашки ее казались ему животным тиранством, и в минуты уныния он не хотел даже извинить ее ни веком, ни воспитанием.
Марк, предложением пари, еще больше растревожил в нем желчь, и он почти не глядел на Веру, сидя против нее за обедом, только когда случайно поднял
глаза, его как будто молнией ослепило «язвительной»
красотой.
— Мне ничего не нужно: но ты сама должна знать, какими другими
глазами, как не жадными, влюбленными, может мужчина смотреть на твою поразительную
красоту…
И какой опасной, безотрадной
красотой блестит тогда ему в
глаза эта сияющая, таинственная ночь!
Они смотрели друг на друга: Райский с холодным любопытством, она — с дерзким торжеством, сверкая смеющимися
глазами. Он молча дивился
красоте ее римского профиля.
Она подошла к ней, пристально и ласково поглядела ей в
глаза, потом долго целовала ей
глаза, губы, щеки. Положив ее голову, как ребенка, на руку себе, она любовалась ее чистой, младенческой
красотой и крепко сжала в объятиях.
— Ты прелесть, Вера, ты наслаждение! у тебя столько же
красоты в уме, сколько в
глазах! Ты вся — поэзия, грация, тончайшее произведение природы! — Ты и идея
красоты, и воплощение идеи — и не умирать от любви к тебе? Да разве я дерево! Вон Тушин, и тот тает…
«Какая
красота, какая гармония — во всей этой фигуре! Она страшна, гибельна мне!» — думал он, стоя как вкопанный, и не мог оторвать
глаз от стройной, неподвижной фигуры Веры, облитой лунным светом.
Он чувствовал эту
красоту нервами, ему было больно от нее. Он нехотя впился в нее
глазами.
И вот она, эта живая женщина, перед ним! В
глазах его совершилось пробуждение Веры, его статуи, от девического сна. Лед и огонь холодили и жгли его грудь, он надрывался от мук и — все не мог оторвать
глаз от этого неотступного образа
красоты, сияющего гордостью, смотрящего с любовью на весь мир и с дружеской улыбкой протягивающего руку и ему…
Когда Вера, согретая в ее объятиях, тихо заснула, бабушка осторожно встала и, взяв ручную лампу, загородила рукой свет от
глаз Веры и несколько минут освещала ее лицо, глядя с умилением на эту бледную, чистую
красоту лба, закрытых
глаз и на все, точно рукой великого мастера изваянные, чистые и тонкие черты белого мрамора, с глубоким, лежащим в них миром и покоем.
Он нарисовал
глаза закрытыми, глядя на нее и наслаждаясь живым образом спящего покоя мысли, чувства и
красоты.
Брови придавали особенную
красоту глазам: они не были дугообразны, не округляли глаз двумя тоненькими, нащипанными пальцем ниточками — нет, это были две русые, пушистые, почти прямые полоски, которые редко лежали симметрично: одна на линию была выше другой, от этого над бровью лежала маленькая складка, в которой как будто что-то говорило, будто там покоилась мысль.
Неточные совпадения
Вскоре приехал князь Калужский и Лиза Меркалова со Стремовым. Лиза Меркалова была худая брюнетка с восточным ленивым типом лица и прелестными, неизъяснимыми, как все говорили,
глазами. Характер ее темного туалета (Анна тотчас же заметила и оценила это) был совершенно соответствующий ее
красоте. Насколько Сафо была крута и подбориста, настолько Лиза была мягка и распущенна.
Детскость выражения ее лица в соединении с тонкой
красотою стана составляли ее особенную прелесть, которую он хорошо помнил: но, что всегда, как неожиданность, поражало в ней, это было выражение ее
глаз, кротких, спокойных и правдивых, и в особенности ее улыбка, всегда переносившая Левина в волшебный мир, где он чувствовал себя умиленным и смягченным, каким он мог запомнить себя в редкие дни своего раннего детства.
— А! — Он тут же развернул ее, пробежал
глазами и подивился чистоте и
красоте почерка. — Славно написано, — сказал он, — не нужно и переписывать. Еще и каемка вокруг! кто это так искусно сделал каемку?
Здесь жид постарался, как только мог, выразить в лице своем
красоту, расставив руки, прищурив
глаз и покрививши набок рот, как будто чего-нибудь отведавши.
Комета ли идет — не отвел бы
глаз!
красота! звезды-то уж пригляделись, всё одни и те же, а это обновка; ну, смотрел бы да любовался!