Неточные совпадения
«Еще два-три вечера, — думал он, — еще приподнимет он ей уголок завесы, она взглянет в лучистую
даль и вдруг поймет жизнь и
счастье. Потом дальше, когда-нибудь, взгляд ее остановится на ком-то в изумлении, потом опустится, взглянет широко опять и онемеет — и она мгновенно преобразится».
«Смерть! Боже,
дай ей жизнь и
счастье и возьми у меня все!» — вопила в нем поздняя, отчаянная мольба. Он мысленно всходил на эшафот, сам клал голову на плаху и кричал...
Что же было еще дальше, впереди: кто она, что она? Лукавая кокетка, тонкая актриса или глубокая и тонкая женская натура, одна из тех, которые, по воле своей, играют жизнью человека, топчут ее, заставляя влачить жалкое существование, или
дают уже такое
счастье, лучше, жарче, живее какого не дается человеку.
— Не знаю. Может быть, с ума сойду, брошусь в Волгу или умру… Нет, я живуч — ничего не будет, но пройдет полгода, может быть, год — и я буду жить…
Дай, Вера,
дай мне страсть…
дай это
счастье!..
— Странная просьба, брат,
дать горячку! Я не верю страсти — что такое страсть?
Счастье, говорят, в глубокой, сильной любви…
— С тобой случилось что-нибудь, ты счастлива и захотела брызнуть
счастьем на другого: что бы ни было за этим, я все принимаю, все вынесу — но только позволь мне быть с тобой, не гони,
дай остаться…
— Бабушка! у меня другое
счастье и другое несчастье, нежели у Марфеньки. Вы добры, вы умны,
дайте мне свободу…
— Довольно, — перебила она. — Вы высказались в коротких словах. Видите ли, вы
дали бы мне
счастье на полгода, на год, может быть, больше, словом до новой встречи, когда красота, новее и сильнее, поразила бы вас и вы увлеклись бы за нею, а я потом — как себе хочу! Сознайтесь, что так?
— Сам знаю, что глупо спрашивать, а хочется знать. Кажется, я бы… Ах, Вера, Вера, — кто же
даст тебе больше
счастья, нежели я? Почему же ты ему веришь, а мне нет? Ты меня судила так холодно, так строго, а кто тебе сказал, что тот, кого ты любишь,
даст тебе
счастья больше, нежели на полгода? — Почему ты веришь?
— Любишь! — с жалостью сказал он, — Боже мой, какой счастливец! И чем он заплатит тебе за громадность
счастья, которое ты
даешь? Ты любишь, друг мой, будь осторожна: кому ты веришь!..
«Что это за заглядыванье в
даль? — твердили вы, — что за филистерство — непременно отмеривать себе
счастье саженями да пудами?
— Слава Богу — какое
счастье! Куда ты теперь, домой?
Дай мне руку. Я провожу тебя.
— Всё вынесу — все казни!.. Скорее бы не вынес
счастья! а муки…
дай их мне: они — тоже жизнь! Только не гони, не удаляй: поздно!
Через день пришел с Волги утром рыбак и принес записку от Веры с несколькими ласковыми словами. Выражения: «милый брат», «надежды на лучшее будущее», «рождающаяся искра нежности, которой не хотят
дать ходу» и т. д., обдали Райского искрами
счастья.
— Да говорите же что-нибудь, рассказывайте, где были, что видели, помнили ли обо мне? А что страсть? все мучает — да? Что это у вас, точно язык отнялся? куда девались эти «волны поэзии», этот «рай и геенна»?
давайте мне рая! Я
счастья хочу, «жизни»!
— Вы мне нужны, — шептала она: — вы просили мук, казни — я
дам вам их! «Это жизнь!» — говорили вы: — вот она — мучайтесь, и я буду мучаться, будем вместе мучаться… «Страсть прекрасна: она кладет на всю жизнь долгий след, и этот след люди называют
счастьем!..» Кто это проповедовал? А теперь бежать: нет! оставайтесь, вместе кинемся в ту бездну! «Это жизнь, и только это!» — говорили вы, — вот и
давайте жить! Вы меня учили любить, вы преподавали страсть, вы развивали ее…
— Расстаться! Разлука стоит у вас рядом с любовью! — Она безотрадно вздохнула. — А я думаю, что это крайности, которые никогда не должны встречаться… одна смерть должна разлучить… Прощайте, Марк! — вдруг сказала она, бледная, почти с гордостью. — Я решила… Вы никогда не
дадите мне того
счастья, какого я хочу. Для
счастья не нужно уезжать, оно здесь… Дело кончено!..
Дай Бог!» — молился он за
счастье Веры и в эти минуты бледнел и худел — от безнадежности за свое погибающее будущее, без симпатии, без
счастья, без Веры, без всех этих и… и… и…
«Я только и могу
дать ему это
счастье в ответ… на все!..» — думала она.
Дайте же мне Веру Васильевну,
дайте мне ее! — почти кричал он, — я перенесу ее через этот обрыв и мост — и никакой черт не помешает моему
счастью и ее покою — хоть живи она сто лет!
Сознание новой жизни,
даль будущего, строгость долга, момент торжества и
счастья — все придавало лицу и красоте ее нежную, трогательную тень. Жених был скромен, почти робок; пропала его резвость, умолкли шутки, он был растроган. Бабушка задумчиво счастлива, Вера непроницаема и бледна.
Неточные совпадения
Пришел дьячок уволенный, // Тощой, как спичка серная, // И лясы распустил, // Что
счастие не в пажитях, // Не в соболях, не в золоте, // Не в дорогих камнях. // «А в чем же?» // — В благодушестве! // Пределы есть владениям // Господ, вельмож, царей земных, // А мудрого владение — // Весь вертоград Христов! // Коль обогреет солнышко // Да пропущу косушечку, // Так вот и счастлив я! — // «А где возьмешь косушечку?» // — Да вы же
дать сулилися…
— Послали в Клин нарочного, // Всю истину доведали, — // Филиппушку спасли. // Елена Александровна // Ко мне его, голубчика, // Сама —
дай Бог ей
счастие! // За ручку подвела. // Добра была, умна была,
— А
счастье наше — в хлебушке: // Я дома в Белоруссии // С мякиною, с кострикою // Ячменный хлеб жевал; // Бывало, вопишь голосом, // Как роженица корчишься, // Как схватит животы. // А ныне, милость Божия! — // Досыта у Губонина //
Дают ржаного хлебушка, // Жую — не нажуюсь! —
Перед церковью // Долго крестимся: // «
Дай ей, Господи, // Радость-счастие. // Доброй душеньке // Александровне!»
Стародум(c нежнейшею горячностию). И мое восхищается, видя твою чувствительность. От тебя зависит твое
счастье. Бог
дал тебе все приятности твоего пола. Вижу в тебе сердце честного человека. Ты, мой сердечный друг, ты соединяешь в себе обоих полов совершенства. Ласкаюсь, что горячность моя меня не обманывает, что добродетель…