Неточные совпадения
— Что я сделал! оскорбил тебя,
женщину, сестру! — вырывались у него
вопли среди рыданий. — Это был не я, не человек: зверь сделал преступление. Что это такое было! — говорил он с ужасом, оглядываясь, как будто теперь только пришел в себя.
Садится Орша на коня, // Дал знак рукой, гремя, звеня, // Средь
вопля женщин и детей // Все повскакали на коней, // И каждый с знаменьем креста // За ним проехал в ворота; // Лишь он, безмолвный, не крестясь, // Как бусурман, татарский князь, // К своим приближась воротам, // Возвел глаза — не к небесам; // Возвел он их на терем тот, // Где прежде жил он без забот, // Где нынче ветер лишь живет, // И где, качая изредка // Дверь без ключа и без замка, // Как мать качает колыбель, // Поет гульливая метель!..
Невдалеке он заарестовал бабу, ехавшую в город с возом молодой капусты и, дав этой, ничего не понимавшей и упиравшейся бабе несколько толчков, насильно привел ее лошадь к тому месту, где лежал бесчувственный Подозеров. Здесь майор, не обращая внимания на кулаки и
вопли женщины, сбросив половину кочней на землю, а из остальных устроил нечто вроде постели и, подняв тяжело раненного или убитого на свои руки, уложил его на воз, дал бабе рубль, и Подозерова повезли.
Неточные совпадения
Мужчины и
женщины, дети впопыхах мчались к берегу, кто в чем был; жители перекликались со двора в двор, наскакивали друг на друга,
вопили и падали; скоро у воды образовалась толпа, и в эту толпу стремительно вбежала Ассоль.
Да куда я пойду! —
вопила, рыдая и задыхаясь, бедная
женщина.
Впереди толпы шагали, подняв в небо счастливо сияющие лица, знакомые фигуры депутатов Думы, люди в мундирах, расшитых золотом, красноногие генералы, длинноволосые попы, студенты в белых кителях с золочеными пуговицами, студенты в мундирах, нарядные
женщины, подпрыгивали, точно резиновые, какие-то толстяки и, рядом с ними, бедно одетые, качались старые люди с палочками в руках,
женщины в пестрых платочках, многие из них крестились и большинство шагало открыв рты, глядя куда-то через головы передних, наполняя воздух
воплями и воем.
Носильщики поставили гроб,
женщины выли, или «
вопили», как говорят у нас в деревнях.
— На дуэль! —
завопил опять старикашка, задыхаясь и брызгая с каждым словом слюной. — А вы, Петр Александрович Миусов, знайте, сударь, что, может быть, во всем вашем роде нет и не было выше и честнее — слышите, честнее —
женщины, как эта, по-вашему, тварь, как вы осмелились сейчас назвать ее! А вы, Дмитрий Федорович, на эту же «тварь» вашу невесту променяли, стало быть, сами присудили, что и невеста ваша подошвы ее не стоит, вот какова эта тварь!