Неточные совпадения
Он в
лицах проходит историю славных времен, битв, имен;
читает там повесть о старине, не такую, какую рассказывал ему сто раз, поплевывая, за трубкой, отец о жизни в Саксонии, между брюквой и картофелем, между рынком и огородом…
Встает он в семь часов,
читает, носит куда-то книги. На
лице ни сна, ни усталости, ни скуки. На нем появились даже краски, в глазах блеск, что-то вроде отваги или, по крайней мере, самоуверенности. Халата не видать на нем: Тарантьев увез его с собой к куме с прочими вещами.
Он вдруг воскрес. И она, в свою очередь, не узнала Обломова: туманное, сонное
лицо мгновенно преобразилось, глаза открылись; заиграли краски на щеках, задвигались мысли; в глазах сверкнули желания и воля. Она тоже ясно
прочла в этой немой игре
лица, что у Обломова мгновенно явилась цель жизни.
Она по временам кидала на него глубокий взгляд,
читала немудреный смысл, начертанный на его
лице, и думала: «Боже мой! Как он любит! Как он нежен, как нежен!» И любовалась, гордилась этим поверженным к ногам ее, ее же силою, человеком!
Обломову в самом деле стало почти весело. Он сел с ногами на диван и даже спросил: нет ли чего позавтракать. Съел два яйца и закурил сигару. И сердце и голова у него были наполнены; он жил. Он представлял себе, как Ольга получит письмо, как изумится, какое сделает
лицо, когда
прочтет. Что будет потом?..
Обломова так и подмывало сказать: «был и все сделал», да он знает, что Ольга взглянет на него так пристально, что
прочтет сейчас ложь на
лице. Он вздохнул в ответ.
— Вот-с, в контракте сказано, — говорил Иван Матвеевич, показывая средним пальцем две строки и спрятав палец в рукав, — извольте
прочесть: «Буде же я, Обломов, пожелаю прежде времени съехать с квартиры, то обязан передать ее другому
лицу на тех же условиях или, в противном случае, удовлетворить ее, Пшеницыну, сполна платою за весь год, по первое июня будущего года»,
прочитал Обломов.
— Вот-с копию извольте получить, а контракт принадлежит сестре, — мягко отозвался Иван Матвеевич, взяв контракт в руку. — Сверх того за огород и продовольствие из оного капустой, репой и прочими овощами, считая на одно
лицо, —
читал Иван Матвеевич, — примерно двести пятьдесят рублей…
Он вздохнул и задумался, боролся с собой. Она
прочла эту борьбу на
лице.
— Что ваше пение? — говорил Штольц, продолжая изучать новую для него Ольгу и стараясь
прочесть незнакомую ему игру в
лице; но игра эта, как молния, вырывалась и пряталась.
И он не мог понять Ольгу, и бежал опять на другой день к ней, и уже осторожно, с боязнью
читал ее
лицо, затрудняясь часто и побеждая только с помощью всего своего ума и знания жизни вопросы, сомнения, требования — все, что всплывало в чертах Ольги.
На
лице у ней он
читал доверчивость к себе до ребячества; она глядела иногда на него, как ни на кого не глядела, а разве глядела бы так только на мать, если б у ней была мать.
Он сидел в простенке, который скрывал его
лицо, тогда как свет от окна прямо падал на нее, и он мог
читать, что было у ней на уме.
— Предвидела и мучилась! — сказала она, откидываясь на спинку кресел и отворачиваясь от света, призывая мысленно скорее сумерки себе на помощь, чтоб он не
читал борьбы смущения и тоски у ней на
лице.
— Расскажите же мне, что было с вами с тех пор, как мы не видались. Вы непроницаемы теперь для меня, а прежде я
читал на
лице ваши мысли: кажется, это одно средство для нас понять друг друга. Согласны вы?
Неточные совпадения
—
Прочти, о тебе Долли пишет, — начала было Кити улыбаясь, но вдруг остановилась, заметив переменившееся выражение
лица мужа.
Сняв венцы с голов их, священник
прочел последнюю молитву и поздравил молодых. Левин взглянул на Кити, и никогда он не видал ее до сих пор такою. Она была прелестна тем новым сиянием счастия, которое было на ее
лице. Левину хотелось сказать ей что-нибудь, но он не знал, кончилось ли. Священник вывел его из затруднения. Он улыбнулся своим добрым ртом и тихо сказал: «поцелуйте жену, и вы поцелуйте мужа» и взял у них из рук свечи.
«Да вот и эта дама и другие тоже очень взволнованы; это очень натурально», сказал себе Алексей Александрович. Он хотел не смотреть на нее, но взгляд его невольно притягивался к ней. Он опять вглядывался в это
лицо, стараясь не
читать того, что так ясно было на нем написано, и против воли своей с ужасом
читал на нем то, чего он не хотел знать.
Мать отстранила его от себя, чтобы понять, то ли он думает, что говорит, и в испуганном выражении его
лица она
прочла, что он не только говорил об отце, но как бы спрашивал ее, как ему надо об отце думать.
— Что же? что? — спрашивал он, сжимая локтем ее руку и стараясь
прочесть в ее
лице ее мысли.