Неточные совпадения
Но, смотришь, промелькнет утро, день уже клонится к вечеру, а с ним клонятся к покою и утомленные силы Обломова: бури и волнения смиряются в душе, голова отрезвляется
от дум, кровь медленнее пробирается по жилам. Обломов тихо, задумчиво переворачивается
на спину и, устремив печальный взгляд в окно, к небу, с грустью провожает глазами
солнце, великолепно садящееся
на чей-то четырехэтажный дом.
Утро великолепное; в воздухе прохладно;
солнце еще не высоко.
От дома,
от деревьев, и
от голубятни, и
от галереи —
от всего побежали далеко длинные тени. В саду и
на дворе образовались прохладные уголки, манящие к задумчивости и сну. Только вдали поле с рожью точно горит огнем, да речка так блестит и сверкает
на солнце, что глазам больно.
Когда они обедали со Штольцем у ее тетки, Обломов во время обеда испытывал ту же пытку, что и накануне, жевал под ее взглядом, говорил, зная, чувствуя, что над ним, как
солнце, стоит этот взгляд, жжет его, тревожит, шевелит нервы, кровь. Едва-едва
на балконе, за сигарой, за дымом, удалось ему
на мгновение скрыться
от этого безмолвного, настойчивого взгляда.
Откуда-то появился сонный мужик в тулупе и, загораживая рукой глаза
от солнца, лениво смотрел
на Обломова и
на коляску.
Захар вдруг замолчал, потом, прикрыв глаза рукой
от солнца, пристально поглядел
на Штольца.
Неточные совпадения
Остановившись и взглянув
на колебавшиеся
от ветра вершины осины с обмытыми, ярко блистающими
на холодном
солнце листьями, она поняла, что они не простят, что всё и все к ней теперь будут безжалостны, как это небо, как эта зелень.
Был ясный морозный день. У подъезда рядами стояли кареты, сани, ваньки, жандармы. Чистый народ, блестя
на ярком
солнце шляпами, кишел у входа и по расчищенным дорожкам, между русскими домиками с резными князьками; старые кудрявые березы сада, обвисшие всеми ветвями
от снега, казалось, были разубраны в новые торжественные ризы.
На утро поднявшееся яркое
солнце быстро съело тонкий ледок, подернувший воды, и весь теплый воздух задрожал
от наполнивших его испарений отжившей земли.
Всё, что он видел в окно кареты, всё в этом холодном чистом воздухе,
на этом бледном свете заката было так же свежо, весело и сильно, как и он сам: и крыши домов, блестящие в лучах спускавшегося
солнца, и резкие очертания заборов и углов построек, и фигуры изредка встречающихся пешеходов и экипажей, и неподвижная зелень дерев и трав, и поля с правильно прорезанными бороздами картофеля, и косые тени, падавшие
от домов и
от дерев, и
от кустов, и
от самых борозд картофеля.
Я, как матрос, рожденный и выросший
на палубе разбойничьего брига: его душа сжилась с бурями и битвами, и, выброшенный
на берег, он скучает и томится, как ни мани его тенистая роща, как ни свети ему мирное
солнце; он ходит себе целый день по прибрежному песку, прислушивается к однообразному ропоту набегающих волн и всматривается в туманную даль: не мелькнет ли там
на бледной черте, отделяющей синюю пучину
от серых тучек, желанный парус, сначала подобный крылу морской чайки, но мало-помалу отделяющийся
от пены валунов и ровным бегом приближающийся к пустынной пристани…