Неточные совпадения
В Обломовке верили всему: и оборотням и мертвецам. Расскажут ли им, что копна сена разгуливала по полю, — они
не задумаются и поверят; пропустит ли кто-нибудь слух, что вот это
не баран, а что-то
другое, или что такая-то Марфа или Степанида — ведьма, они будут
бояться и барана и Марфы: им и в голову
не придет спросить, отчего баран стал
не бараном, а Марфа сделалась ведьмой, да еще накинутся и на того, кто бы вздумал усомниться в этом, — так сильна вера в чудесное в Обломовке!
Плохо верили обломовцы и душевным тревогам;
не принимали за жизнь круговорота вечных стремлений куда-то, к чему-то;
боялись как огня увлечения страстей; и как в
другом месте тело у людей быстро сгорало от волканической работы внутреннего, душевного огня, так душа обломовцев мирно, без помехи утопала в мягком теле.
Она называла его
другом, любила за то, что он всегда смешил ее и
не давал скучать, но немного и
боялась, потому что чувствовала себя слишком ребенком перед ним.
— Нет, ошибается: и как иногда гибельно! Но у вас до сердца и
не доходило, — прибавил он, — воображение и самолюбие с одной стороны, слабость с
другой… А вы
боялись, что
не будет
другого праздника в жизни, что этот бледный луч озарит жизнь и потом будет вечная ночь…
Китаец не много заботится об этом, потому что эта система там давно подорвана равнодушием к общему благу и эгоизмом; там один
не боится другого: подчиненный, как я сказал выше,
Неточные совпадения
Стародум. Как! А разве тот счастлив, кто счастлив один? Знай, что, как бы он знатен ни был, душа его прямого удовольствия
не вкушает. Вообрази себе человека, который бы всю свою знатность устремил на то только, чтоб ему одному было хорошо, который бы и достиг уже до того, чтоб самому ему ничего желать
не оставалось. Ведь тогда вся душа его занялась бы одним чувством, одною боязнию: рано или поздно сверзиться. Скажи ж, мой
друг, счастлив ли тот, кому нечего желать, а лишь есть чего
бояться?
Но как ни строго хранили будочники вверенную им тайну, неслыханная весть об упразднении градоначальниковой головы в несколько минут облетела весь город. Из обывателей многие плакали, потому что почувствовали себя сиротами и, сверх того,
боялись подпасть под ответственность за то, что повиновались такому градоначальнику, у которого на плечах вместо головы была пустая посудина. Напротив,
другие хотя тоже плакали, но утверждали, что за повиновение их ожидает
не кара, а похвала.
Он чувствовал, что если б они оба
не притворялись, а говорили то, что называется говорить по душе, т. е. только то, что они точно думают и чувствуют, то они только бы смотрели в глаза
друг другу, и Константин только бы говорил: «ты умрешь, ты умрешь, ты умрешь!» ― а Николай только бы отвечал: «знаю, что умру; но
боюсь,
боюсь,
боюсь!» И больше бы ничего они
не говорили, если бы говорили только по душе.
Но во мне есть
другая, я ее
боюсь — она полюбила того, и я хотела возненавидеть тебя и
не могла забыть про ту, которая была прежде.
«Смотреть — он подумает, что я изучаю его,
боюсь;
не смотреть — он подумает, что я о
другом думаю.