Китаец не много заботится об этом, потому что эта система там давно подорвана равнодушием к общему благу и эгоизмом; там один
не боится другого: подчиненный, как я сказал выше...
Неточные совпадения
Каждый день прощаюсь я с здешними берегами, поверяю свои впечатления, как скупой поверяет втихомолку каждый спрятанный грош. Дешевы мои наблюдения, немного выношу я отсюда, может быть отчасти и потому, что ехал
не сюда, что тороплюсь все дальше. Я даже
боюсь слишком вглядываться, чтоб
не осталось сору в памяти. Я охотно расстаюсь с этим всемирным рынком и с картиной суеты и движения, с колоритом дыма, угля, пара и копоти.
Боюсь, что образ современного англичанина долго будет мешать
другим образам…
Правительство знает это, но, по крайней памяти,
боится, что христианская вера вредна для их законов и властей. Пусть бы оно решило теперь, что это вздор и что необходимо опять сдружиться с чужестранцами. Да как? Кто начнет и предложит? Члены верховного совета? — Сиогун велит им распороть себе брюхо. Сиогун? — Верховный совет предложит ему уступить место
другому. Микадо
не предложит, а если бы и вздумал, так сиогун
не сошьет ему нового халата и даст два дня сряду обедать на одной и той же посуде.
«Осмелюсь доложить, — вдруг заговорил он, привстав с постели, что делал всякий раз, как начинал разговор, — я
боюсь пожара: здесь сена много, а огня тушить на очаге нельзя, ночью студено будет, так
не угодно ли, я велю двух якутов поставить у камина смотреть за огнем!..» — «Как хотите, — сказал я, — зачем же двух?» — «Будут и
друг за
другом смотреть».
Неточные совпадения
Стародум. Как! А разве тот счастлив, кто счастлив один? Знай, что, как бы он знатен ни был, душа его прямого удовольствия
не вкушает. Вообрази себе человека, который бы всю свою знатность устремил на то только, чтоб ему одному было хорошо, который бы и достиг уже до того, чтоб самому ему ничего желать
не оставалось. Ведь тогда вся душа его занялась бы одним чувством, одною боязнию: рано или поздно сверзиться. Скажи ж, мой
друг, счастлив ли тот, кому нечего желать, а лишь есть чего
бояться?
Но как ни строго хранили будочники вверенную им тайну, неслыханная весть об упразднении градоначальниковой головы в несколько минут облетела весь город. Из обывателей многие плакали, потому что почувствовали себя сиротами и, сверх того,
боялись подпасть под ответственность за то, что повиновались такому градоначальнику, у которого на плечах вместо головы была пустая посудина. Напротив,
другие хотя тоже плакали, но утверждали, что за повиновение их ожидает
не кара, а похвала.
Он чувствовал, что если б они оба
не притворялись, а говорили то, что называется говорить по душе, т. е. только то, что они точно думают и чувствуют, то они только бы смотрели в глаза
друг другу, и Константин только бы говорил: «ты умрешь, ты умрешь, ты умрешь!» ― а Николай только бы отвечал: «знаю, что умру; но
боюсь,
боюсь,
боюсь!» И больше бы ничего они
не говорили, если бы говорили только по душе.
Но во мне есть
другая, я ее
боюсь — она полюбила того, и я хотела возненавидеть тебя и
не могла забыть про ту, которая была прежде.
«Смотреть — он подумает, что я изучаю его,
боюсь;
не смотреть — он подумает, что я о
другом думаю.