Неточные совпадения
Хотя халат этот и утратил свою первоначальную свежесть и
местами заменил свой первобытный, естественный лоск
другим, благоприобретенным, но все еще сохранял яркость восточной краски и прочность ткани.
— А коли хорошо тут, так зачем и хотеть в
другое место? Останьтесь-ка лучше у меня на целый день, отобедайте, а там вечером — Бог с вами!.. Да, я и забыл: куда мне ехать! Тарантьев обедать придет: сегодня суббота.
Дело в том, что Тарантьев мастер был только говорить; на словах он решал все ясно и легко, особенно что касалось
других; но как только нужно было двинуть пальцем, тронуться с
места — словом, применить им же созданную теорию к делу и дать ему практический ход, оказать распорядительность, быстроту, — он был совсем
другой человек: тут его не хватало — ему вдруг и тяжело делалось, и нездоровилось, то неловко, то
другое дело случится, за которое он тоже не примется, а если и примется, так не дай Бог что выйдет.
— Это кончено: ты переедешь. Я сейчас еду к куме, про
место в
другой раз наведаюсь…
— Ну, брат Илья Ильич, совсем пропадешь ты. Да я бы на твоем
месте давным-давно заложил имение да купил бы
другое или дом здесь, на хорошем
месте: это стоит твоей деревни. А там заложил бы и дом да купил бы
другой… Дай-ка мне твое имение, так обо мне услыхали бы в народе-то.
После этого расположил флигеля дома, сообразив число гостей, которое намеревался принимать, отвел
место для конюшен, сараев, людских и разных
других служб.
Наконец обратился к саду: он решил оставить все старые липовые и дубовые деревья так, как они есть, а яблони и груши уничтожить и на
место их посадить акации; подумал было о парке, но, сделав в уме примерно смету издержкам, нашел, что дорого, и, отложив это до
другого времени, перешел к цветникам и оранжереям.
— Ну вот, шутка! — говорил Илья Ильич. — А как дико жить сначала на новой квартире! Скоро ли привыкнешь? Да я ночей пять не усну на новом
месте; меня тоска загрызет, как встану да увижу вон вместо этой вывески токаря
другое что-нибудь, напротив, или вон ежели из окна не выглянет эта стриженая старуха перед обедом, так мне и скучно… Видишь ли ты там теперь, до чего доводил барина — а? — спросил с упреком Илья Ильич.
Сон остановил медленный и ленивый поток его мыслей и мгновенно перенес его в
другую эпоху, к
другим людям, в
другое место, куда перенесемся за ним и мы с читателем в следующей главе.
Запахло сыростью. Становилось все темнее и темнее. Деревья сгруппировались в каких-то чудовищ; в лесу стало страшно: там кто-то вдруг заскрипит, точно одно из чудовищ переходит с своего
места на
другое, и сухой сучок, кажется, хрустит под его ногой.
Плохо верили обломовцы и душевным тревогам; не принимали за жизнь круговорота вечных стремлений куда-то, к чему-то; боялись как огня увлечения страстей; и как в
другом месте тело у людей быстро сгорало от волканической работы внутреннего, душевного огня, так душа обломовцев мирно, без помехи утопала в мягком теле.
Как, дескать, можно запускать или оставлять то и
другое? Надо сейчас принять меры. И говорят только о том, как бы починить мостик, что ли, через канаву или огородить в одном
месте сад, чтоб скотина не портила деревьев, потому что часть плетня в одном
месте совсем лежала на земле.
Мечте, загадочному, таинственному не было
места в его душе. То, что не подвергалось анализу опыта, практической истины, было в глазах его оптический обман, то или
другое отражение лучей и красок на сетке органа зрения или же, наконец, факт, до которого еще не дошла очередь опыта.
У одного забота: завтра в присутственное
место зайти, дело пятый год тянется, противная сторона одолевает, и он пять лет носит одну мысль в голове, одно желание: сбить с ног
другого и на его падении выстроить здание своего благосостояния.
Уже знакомые Обломова, иные с недоверчивостью,
другие со смехом, а третьи с каким-то испугом, говорили: «Едет; представьте, Обломов сдвинулся с
места!»
Он, и не глядя, видел, как Ольга встала с своего
места и пошла в
другой угол. У него отлегло от сердца.
— Что, если б ты полюбила теперь
другого и он был бы способен сделать тебя счастливой, я бы… молча проглотил свое горе и уступил ему
место.
— Dieu sait! [Бог его знает! (фр.)] — отвечал
другой, и все разошлись по
местам. Но Обломов потерялся от этого ничтожного разговора.
Сколько соображений — все для Обломова! Сколько раз загорались два пятна у ней на щеках! Сколько раз она тронет то тот, то
другой клавиш, чтоб узнать, не слишком ли высоко настроено фортепьяно, или переложит ноты с одного
места на
другое! И вдруг нет его! Что это значит?
Год прошел со времени болезни Ильи Ильича. Много перемен принес этот год в разных
местах мира: там взволновал край, а там успокоил; там закатилось какое-нибудь светило мира, там засияло
другое; там мир усвоил себе новую тайну бытия, а там рушились в прах жилища и поколения. Где падала старая жизнь, там, как молодая зелень, пробивалась новая…
Надо теперь перенестись несколько назад, до приезда Штольца на именины к Обломову, и в
другое место, далеко от Выборгской стороны. Там встретятся знакомые читателю лица, о которых Штольц не все сообщил Обломову, что знал, по каким-нибудь особенным соображениям или, может быть, потому, что Обломов не все о них расспрашивал, тоже, вероятно, по особенным соображениям.
У него все более и более разгорался этот вопрос, охватывал его, как пламя, сковывал намерения: это был один главный вопрос уже не любви, а жизни. Ни для чего
другого не было теперь
места у него в душе.
— То есть если б на его
месте был
другой человек, — перебил Штольц, — нет сомнения, ваши отношения разыгрались бы в любовь, упрочились, и тогда… Но это
другой роман и
другой герой, до которого нам дела нет.
Не играя вопросом о любви и браке, не путая в него никаких
других расчетов, денег, связей,
мест, Штольц, однако ж, задумывался о том, как примирится его внешняя, до сих пор неутомимая деятельность с внутреннею, семейною жизнью, как из туриста, негоцианта он превратится в семейного домоседа?
Между тем, отрицая в человеке человека — с душой, с правами на бессмертие, он проповедовал какую-то правду, какую-то честность, какие-то стремления к лучшему порядку, к благородным целям, не замечая, что все это делалось ненужным при том, указываемом им, случайном порядке бытия, где люди, по его словам, толпятся, как мошки в жаркую погоду в огромном столбе, сталкиваются, мятутся, плодятся, питаются, греются и исчезают в бестолковом процессе жизни, чтоб завтра дать
место другому такому же столбу.
Неточные совпадения
Городничий (делая Бобчинскому укорительный знак, Хлестакову).Это-с ничего. Прошу покорнейше, пожалуйте! А слуге вашему я скажу, чтобы перенес чемодан. (Осипу.)Любезнейший, ты перенеси все ко мне, к городничему, — тебе всякий покажет. Прошу покорнейше! (Пропускает вперед Хлестакова и следует за ним, но, оборотившись, говорит с укоризной Бобчинскому.)Уж и вы! не нашли
другого места упасть! И растянулся, как черт знает что такое. (Уходит; за ним Бобчинский.)
Почтмейстер. Нет, о петербургском ничего нет, а о костромских и саратовских много говорится. Жаль, однако ж, что вы не читаете писем: есть прекрасные
места. Вот недавно один поручик пишет к приятелю и описал бал в самом игривом… очень, очень хорошо: «Жизнь моя, милый
друг, течет, говорит, в эмпиреях: барышень много, музыка играет, штандарт скачет…» — с большим, с большим чувством описал. Я нарочно оставил его у себя. Хотите, прочту?
Стародум. О! такого-то доброго, что я удивляюсь, как на твоем
месте можно выбирать жену из
другого рода, как из Скотининых?
Я хотел бы, например, чтоб при воспитании сына знатного господина наставник его всякий день разогнул ему Историю и указал ему в ней два
места: в одном, как великие люди способствовали благу своего отечества; в
другом, как вельможа недостойный, употребивший во зло свою доверенность и силу, с высоты пышной своей знатности низвергся в бездну презрения и поношения.
Стародум(приметя всех смятение). Что это значит? (К Софье.) Софьюшка,
друг мой, и ты мне кажешься в смущении? Неужель мое намерение тебя огорчило? Я заступаю
место отца твоего. Поверь мне, что я знаю его права. Они нейдут далее, как отвращать несчастную склонность дочери, а выбор достойного человека зависит совершенно от ее сердца. Будь спокойна,
друг мой! Твой муж, тебя достойный, кто б он ни был, будет иметь во мне истинного
друга. Поди за кого хочешь.