Неточные совпадения
Поэтому для Захара дорог
был серый сюртук: в нем да еще в кое-каких признаках, сохранившихся в лице и манерах барина, напоминавших его родителей, и в его капризах, на которые хотя он и ворчал, и про себя и вслух, но которые между тем уважал внутренно, как проявление барской воли, господского
права, видел он слабые намеки на отжившее величие.
В петербургской службе ему нечего
было делать с своею латынью и с тонкой теорией вершать по своему произволу
правые и неправые дела; а между тем он носил и сознавал в себе дремлющую силу, запертую в нем враждебными обстоятельствами навсегда, без надежды на проявление, как бывали запираемы, по сказкам, в тесных заколдованных стенах духи зла, лишенные силы вредить.
Есть еще сибариты, которым необходимы такие дополнения в жизни: им скучно без лишнего на свете. Кто подаст куда-то запропастившуюся табакерку или поднимет упавший на пол платок? Кому можно пожаловаться на головную боль с
правом на участие, рассказать дурной сон и потребовать истолкования? Кто почитает книжку на сон грядущий и поможет заснуть? А иногда такой пролетарий посылается в ближайший город за покупкой, поможет по хозяйству — не самим же мыкаться!
В первых двух случаях еще можно
было спорить с ним, но когда он, в крайности, вооружался последним аргументом, то уже всякое противоречие
было бесполезно, и он оставался
правым без апелляции.
Одет он
был в покойный фрак, отворявшийся широко и удобно, как ворота, почти от одного прикосновения. Белье на нем так и блистало белизною, как будто под стать лысине. На указательном пальце
правой руки надет
был большой массивный перстень с каким-то темным камнем.
— Да, темно на дворе, — скажет она. — Вот, Бог даст, как дождемся Святок, приедут погостить свои, ужо
будет повеселее, и не видно, как
будут проходить вечера. Вот если б Маланья Петровна приехала, уж тут
было бы проказ-то! Чего она не затеет! И олово лить, и воск топить, и за ворота бегать; девок у меня всех с пути собьет. Затеет игры разные… такая
право!
— Сбоку, — подхватила Пелагея Ивановна, — означает вести; брови чешутся — слезы; лоб — кланяться; с
правой стороны чешется — мужчине, с левой — женщине; уши зачешутся — значит, к дождю, губы — целоваться, усы — гостинцы
есть, локоть — на новом месте спать, подошвы — дорога…
Ему живо представилось, как он объявлен женихом, как на другой, на третий день приедут разные дамы и мужчины, как он вдруг станет предметом любопытства, как дадут официальный обед,
будут пить его здоровье. Потом… потом, по
праву и обязанности жениха, он привезет невесте подарок…
— Ты сомневаешься в моей любви? — горячо заговорил он. — Думаешь, что я медлю от боязни за себя, а не за тебя? Не оберегаю, как стеной, твоего имени, не бодрствую, как мать, чтоб не смел коснуться слух тебя… Ах, Ольга! Требуй доказательств! Повторю тебе, что если б ты с другим могла
быть счастливее, я бы без ропота уступил
права свои; если б надо
было умереть за тебя, я бы с радостью умер! — со слезами досказал он.
— Не помню,
право, да я тебе покажу: у меня где-то
есть расчет.
— То
есть погасил бы огонь и остался в темноте! Хороша жизнь! Эх, Илья! ты хоть пофилософствовал бы немного,
право! Жизнь мелькнет, как мгновение, а он лег бы да заснул! Пусть она
будет постоянным горением! Ах, если б прожить лет двести, триста! — заключил он, — сколько бы можно
было переделать дела!
От этого предположения она терялась: вторая любовь — чрез семь, восемь месяцев после первой! Кто ж ей поверит? Как она заикнется о ней, не вызвав изумления, может
быть… презрения! Она и подумать не смеет, не имеет
права!
Положим, это
было бы физически и возможно, но ей морально невозможен отъезд: сначала она пользовалась только прежними
правами дружбы и находила в Штольце, как и давно, то игривого, остроумного, насмешливого собеседника, то верного и глубокого наблюдателя явлений жизни — всего, что случалось с ними или проносилось мимо их, что их занимало.
Тогда-то она обливала слезами свое прошедшее и не могла смыть. Она отрезвлялась от мечты и еще тщательнее спасалась за стеной непроницаемости, молчания и того дружеского равнодушия, которое терзало Штольца. Потом, забывшись, увлекалась опять бескорыстно присутствием друга,
была очаровательна, любезна, доверчива, пока опять незаконная мечта о счастье, на которое она утратила
права, не напомнит ей, что будущее для нее потеряно, что розовые мечты уже назади, что опал цвет жизни.
— И свидания наши, прогулки тоже ошибка? Вы помните, что я…
была у него… — досказала она с смущением и сама, кажется, хотела заглушить свои слова. Она старалась сама обвинять себя затем только, чтоб он жарче защищал ее, чтоб
быть все
правее и
правее в его глазах.
— Да
выпей, Андрей,
право,
выпей: славная водка! Ольга Сергевна тебе этакой не сделает! — говорил он нетвердо. — Она
споет Casta diva, а водки сделать не умеет так! И пирога такого с цыплятами и грибами не сделает! Так пекли только, бывало, в Обломовке да вот здесь! И что еще хорошо, так это то, что не повар: тот Бог знает какими руками заправляет пирог, а Агафья Матвевна — сама опрятность!
Это
было истинным громовым ударом для Ивана Матвеевича. Он вынул документ и показал трепещущим средним пальцем
правой руки ногтем вниз, на подпись Обломова и на засвидетельствование маклера.
Первенствующую роль в доме играла супруга братца, Ирина Пантелеевна, то
есть она предоставляла себе
право вставать поздно,
пить три раза кофе, переменять три раза платье в день и наблюдать только одно по хозяйству, чтоб ее юбки
были накрахмалены как можно крепче. Более она ни во что не входила, и Агафья Матвеевна по-прежнему
была живым маятником в доме: она смотрела за кухней и столом,
поила весь дом чаем и кофе, обшивала всех, смотрела за бельем, за детьми, за Акулиной и за дворником.
Неточные совпадения
Осип. Да что завтра! Ей-богу, поедем, Иван Александрович! Оно хоть и большая честь вам, да все, знаете, лучше уехать скорее: ведь вас,
право, за кого-то другого приняли… И батюшка
будет гневаться, что так замешкались. Так бы,
право, закатили славно! А лошадей бы важных здесь дали.
Марья Антоновна. Не
буду, маменька.
Право, вперед не
буду.
Анна Андреевна. Цветное!..
Право, говоришь — лишь бы только наперекор. Оно тебе
будет гораздо лучше, потому что я хочу надеть палевое; я очень люблю палевое.
Анна Андреевна. Ну что ты? к чему? зачем? Что за ветреность такая! Вдруг вбежала, как угорелая кошка. Ну что ты нашла такого удивительного? Ну что тебе вздумалось?
Право, как дитя какое-нибудь трехлетнее. Не похоже, не похоже, совершенно не похоже на то, чтобы ей
было восемнадцать лет. Я не знаю, когда ты
будешь благоразумнее, когда ты
будешь вести себя, как прилично благовоспитанной девице; когда ты
будешь знать, что такое хорошие правила и солидность в поступках.
Марья Антоновна.
Право, я не знаю… мне так нужно
было идти. (Села.)