Утром сели на пароход, удобный, как гостиница, и поплыли встречу караванам барж, обгоняя парусные рыжие «косоуши», распугивая увертливые лодки рыбаков. С берегов, из
богатых сел, доплывали звуки гармоники, пестрые группы баб любовались пароходом, кричали дети, прыгая в воде, на отмелях. В третьем классе, на корме парохода, тоже играли, пели. Варвара нашла, что Волга действительно красива и недаром воспета она в сотнях песен, а Самгин рассказывал ей, как отец учил его читать:
Из Суслона скитники поехали вниз по Ключевой. Михей Зотыч хотел посмотреть, что делается в
богатых селах. Везде было то же уныние, как и в Суслоне. Народ потерял голову. Из-под Заполья вверх по Ключевой быстро шел голодный тиф. По дороге попадались бесцельно бродившие по уезду мужики, — все равно работы нигде не было, а дома сидеть не у чего. Более малодушные уходили из дому, куда глаза глядят, чтобы только не видеть голодавшие семьи.
С плоской возвышенности пошла дорога под изволок, и вот наконец открылось перед нами лежащее на низменности
богатое село Парашино, с каменной церковью и небольшим прудом в овраге.
На этот раз постоялый двор стоит не на почтовом тракте и не среди большого и
богатого села, а на боковой, малопроезжей дороге, в небольшой и весьма некрасиво выстроенной деревне.
Неточные совпадения
Кузьминское
богатое, // А пуще того — грязное // Торговое
село.
— Никогда не спрашивал себя, Анна Аркадьевна, жалко или не жалко. Ведь мое всё состояние тут, — он показал на боковой карман, — и теперь я
богатый человек; а нынче поеду в клуб и, может быть, выйду нищим. Ведь кто со мной
садится — тоже хочет оставить меня без рубашки, а я его. Ну, и мы боремся, и в этом-то удовольствие.
— Скажи Николаю Васильевичу, что мы
садимся обедать, — с холодным достоинством обратилась старуха к человеку. — Да кушать давать! Ты что, Борис, опоздал сегодня: четверть шестого! — упрекнула она Райского. Он был двоюродным племянником старух и троюродным братом Софьи. Дом его, тоже старый и когда-то
богатый, был связан родством с домом Пахотиных. Но познакомился он с своей родней не больше года тому назад.
У подъезда дома вдруг прогремела карета; швейцар отворил двери, и из дому вышла
садиться в карету дама, пышная, молодая, красивая,
богатая, в шелку и бархате, с двухаршинным хвостом.
Они стали все четверо в ряд — и мы взаимно раскланялись. С правой стороны, подле полномочных, поместились оба нагасакские губернатора, а по левую еще четыре, приехавшие из Едо, по-видимому, важные лица. Сзади полномочных
сели их оруженосцы, держа
богатые сабли в руках; налево, у окон, усажены были в ряд чиновники, вероятно тоже из Едо: по крайней мере мы знакомых лиц между ними не заметили.