Неточные совпадения
Наскучило
идти — берешь извозчика и сидишь себе как барин, а
не хочешь заплатить ему — изволь: у каждого дома есть сквозные ворота, и ты
так шмыгнешь, что тебя никакой дьявол
не сыщет.
Осип. Да
так; все равно, хоть и
пойду, ничего из этого
не будет. Хозяин сказал, что больше
не даст обедать.
Хлестаков. Нет, батюшка меня требует. Рассердился старик, что до сих пор ничего
не выслужил в Петербурге. Он думает, что
так вот приехал да сейчас тебе Владимира в петлицу и дадут. Нет, я бы
послал его самого потолкаться в канцелярию.
Анна Андреевна. Ну да, Добчинский, теперь я вижу, — из чего же ты споришь? (Кричит в окно.)Скорей, скорей! вы тихо
идете. Ну что, где они? А? Да говорите же оттуда — все равно. Что? очень строгий? А? А муж, муж? (Немного отступя от окна, с досадою.)
Такой глупый: до тех пор, пока
не войдет в комнату, ничего
не расскажет!
Бобчинский. А я
так думаю, что генерал-то ему и в подметки
не станет! а когда генерал, то уж разве сам генералиссимус. Слышали: государственный-то совет как прижал?
Пойдем расскажем поскорее Аммосу Федоровичу и Коробкину. Прощайте, Анна Андреевна!
Городничий. Полно вам, право, трещотки какие! Здесь нужная вещь: дело
идет о жизни человека… (К Осипу.)Ну что, друг, право, мне ты очень нравишься. В дороге
не мешает, знаешь, чайку выпить лишний стаканчик, — оно теперь холодновато.
Так вот тебе пара целковиков на чай.
А вы — стоять на крыльце, и ни с места! И никого
не впускать в дом стороннего, особенно купцов! Если хоть одного из них впустите, то… Только увидите, что
идет кто-нибудь с просьбою, а хоть и
не с просьбою, да похож на
такого человека, что хочет подать на меня просьбу, взашей
так прямо и толкайте!
так его! хорошенько! (Показывает ногою.)Слышите? Чш… чш… (Уходит на цыпочках вслед за квартальными.)
Марья Антоновна. Право, я
не знаю… мне
так нужно было
идти. (Села.)
Да объяви всем, чтоб знали: что вот, дискать, какую честь бог
послал городничему, — что выдает дочь свою
не то чтобы за какого-нибудь простого человека, а за
такого, что и на свете еще
не было, что может все сделать, все, все, все!
— Я очень рад, поедем. А вы охотились уже нынешний год? — сказал Левин Весловскому, внимательно оглядывая его ногу, но с притворною приятностью, которую так знала в нем Кити и которая
так не шла ему. — Дупелей не знаю найдем ли, а бекасов много. Только надо ехать рано. Вы не устанете? Ты не устал, Стива?
— А вот и пустит. И еще спасибо скажет, потому выйдет так, что я-то кругом чиста. Мало ли что про вдову наболтают, только ленивый не скажет. Ну, а тут я сама объявлюсь, — ежели бы была виновата,
так не пошла бы к твоей мамыньке. Так я говорю?.. Всем будет хорошо… Да еще что, подошлем к мамыньке сперва Серафиму. Еще того лучше будет… И ей будет лучше: как будто промежду нас ничего и не было… Поняла теперь?
Он смеялся и говорил, а сам между тем пугливо и подозрительно посматривал на Соломона. Тот стоял в прежней позе и улыбался. Судя по его глазам и улыбке, он презирал и ненавидел серьезно, но это
так не шло к его ощипанной фигурке, что, казалось Егорушке, вызывающую позу и едкое, презрительное выражение придал он себе нарочно, чтобы разыграть шута и насмешить дорогих гостей.
Соня. Это
так не идет к вам! Вы изящны, у вас такой нежный голос… Даже больше, вы, как никто из всех, кого я знаю, — вы прекрасны. Зачем же вы хотите походить на обыкновенных людей, которые пьют и играют в карты? О, не делайте этого, умоляю вас! Вы говорите всегда, что люди не творят, а только разрушают, то, что им дано свыше. Зачем же, зачем вы разрушаете самого себя? Не надо, не надо, умоляю, заклинаю вас.
Неточные совпадения
«Ну полно, полно, миленький! // Ну,
не сердись! — за валиком // Неподалеку слышится. — // Я ничего…
пойдем!» //
Такая ночь бедовая! // Направо ли, налево ли // С дороги поглядишь: //
Идут дружненько парочки, //
Не к той ли роще правятся? // Та роща манит всякого, // В той роще голосистые // Соловушки поют…
Пей даром сколько вздумаешь — // На
славу угостим!..» //
Таким речам неслыханным // Смеялись люди трезвые, // А пьяные да умные // Чуть
не плевали в бороду // Ретивым крикунам.
—
Такую даль мы ехали! //
Иди! — сказал Филиппушка. — //
Не стану обижать! —
— Во времена досюльные // Мы были тоже барские, // Да только ни помещиков, // Ни немцев-управителей //
Не знали мы тогда. //
Не правили мы барщины, // Оброков
не платили мы, // А
так, когда рассудится, // В три года раз
пошлем.
У батюшки, у матушки // С Филиппом побывала я, // За дело принялась. // Три года,
так считаю я, // Неделя за неделею, // Одним порядком
шли, // Что год, то дети: некогда // Ни думать, ни печалиться, // Дай Бог с работой справиться // Да лоб перекрестить. // Поешь — когда останется // От старших да от деточек, // Уснешь — когда больна… // А на четвертый новое // Подкралось горе лютое — // К кому оно привяжется, // До смерти
не избыть!