Неточные совпадения
О
чем бы разговор
ни был, он всегда умел поддержать его: шла ли речь о лошадином заводе, он говорил и о лошадином заводе; говорили ли о хороших собаках, и здесь он сообщал очень дельные замечания; трактовали ли касательно следствия, произведенного казенною палатою, — он показал,
что ему небезызвестны и судейские проделки; было ли рассуждение о бильярдной игре — и в бильярдной игре не давал он промаха; говорили ли о добродетели, и о добродетели рассуждал он очень хорошо, даже со слезами на глазах; об выделке горячего вина, и в горячем вине знал он прок; о таможенных надсмотрщиках и чиновниках, и о них он судил так, как будто
бы сам был и чиновником и надсмотрщиком.
Не один господин большой руки пожертвовал
бы сию же минуту половину душ крестьян и половину имений, заложенных и незаложенных, со всеми улучшениями на иностранную и русскую ногу, с тем только, чтобы иметь такой желудок, какой имеет господин средней руки; но то беда,
что ни за какие деньги, нижé имения, с улучшениями и без улучшений, нельзя приобресть такого желудка, какой бывает у господина средней руки.
«Эк его неугомонный бес как обуял!» — подумал про себя Чичиков и решился во
что бы то
ни стало отделаться от всяких бричек, шарманок и всех возможных собак, несмотря на непостижимую уму бочковатость ребр и комкость лап.
«
Что ни говори, — сказал он сам себе, — а не подоспей капитан-исправник, мне
бы, может быть, не далось
бы более и на свет божий взглянуть!
Везде, где
бы ни было в жизни, среди ли черствых, шероховато-бедных и неопрятно-плеснеющих низменных рядов ее или среди однообразно-хладных и скучно-опрятных сословий высших, везде хоть раз встретится на пути человеку явленье, не похожее на все то,
что случалось ему видеть дотоле, которое хоть раз пробудит в нем чувство, не похожее на те, которые суждено ему чувствовать всю жизнь.
Долго
бы стоял он бесчувственно на одном месте, вперивши бессмысленно очи в даль, позабыв и дорогу, и все ожидающие впереди выговоры, и распеканья за промедление, позабыв и себя, и службу, и мир, и все,
что ни есть в мире.
Собакевич слушал все по-прежнему, нагнувши голову, и хоть
бы что-нибудь похожее на выражение показалось на лице его. Казалось, в этом теле совсем не было души, или она у него была, но вовсе не там, где следует, а, как у бессмертного кощея, где-то за горами и закрыта такою толстою скорлупою,
что все,
что ни ворочалось на дне ее, не производило решительно никакого потрясения на поверхности.
Он был недоволен поведением Собакевича. Все-таки, как
бы то
ни было, человек знакомый, и у губернатора, и у полицеймейстера видались, а поступил как
бы совершенно чужой, за дрянь взял деньги! Когда бричка выехала со двора, он оглянулся назад и увидел,
что Собакевич все еще стоял на крыльце и, как казалось, приглядывался, желая знать, куда гость поедет.
— Да, купчую крепость… — сказал Плюшкин, задумался и стал опять кушать губами. — Ведь вот купчую крепость — всё издержки. Приказные такие бессовестные! Прежде, бывало, полтиной меди отделаешься да мешком муки, а теперь пошли целую подводу круп, да и красную бумажку прибавь, такое сребролюбие! Я не знаю, как священники-то не обращают на это внимание; сказал
бы какое-нибудь поучение: ведь
что ни говори, а против слова-то Божия не устоишь.
— А ей-богу, так! Ведь у меня
что год, то бегают. Народ-то больно прожорлив, от праздности завел привычку трескать, а у меня есть и самому нечего… А уж я
бы за них
что ни дай взял
бы. Так посоветуйте вашему приятелю-то: отыщись ведь только десяток, так вот уж у него славная деньга. Ведь ревизская душа стóит в пятистах рублях.
— Послушайте, любезные, — сказал он, — я очень хорошо знаю,
что все дела по крепостям, в какую
бы ни было цену, находятся в одном месте, а потому прошу вас показать нам стол, а если вы не знаете,
что у вас делается, так мы спросим у других.
Перед ним стояла не одна губернаторша: она держала под руку молоденькую шестнадцатилетнюю девушку, свеженькую блондинку с тоненькими и стройными чертами лица, с остреньким подбородком, с очаровательно круглившимся овалом лица, какое художник взял
бы в образец для Мадонны и какое только редким случаем попадается на Руси, где любит все оказаться в широком размере, всё
что ни есть: и горы и леса и степи, и лица и губы и ноги; ту самую блондинку, которую он встретил на дороге, ехавши от Ноздрева, когда, по глупости кучеров или лошадей, их экипажи так странно столкнулись, перепутавшись упряжью, и дядя Митяй с дядею Миняем взялись распутывать дело.
Чичиков так смешался,
что не мог произнести
ни одного толкового слова, и пробормотал черт знает
что такое,
чего бы уж никак не сказал
ни Гремин,
ни Звонский,
ни Лидин.
Казалось, как будто он хотел взять их приступом; весеннее ли расположение подействовало на него, или толкал его кто сзади, только он протеснялся решительно вперед, несмотря
ни на
что; откупщик получил от него такой толчок,
что пошатнулся и чуть-чуть удержался на одной ноге, не то
бы, конечно, повалил за собою целый ряд; почтмейстер тоже отступился и посмотрел на него с изумлением, смешанным с довольно тонкой иронией, но он на них не поглядел; он видел только вдали блондинку, надевавшую длинную перчатку и, без сомнения, сгоравшую желанием пуститься летать по паркету.
Что Ноздрев лгун отъявленный, это было известно всем, и вовсе не было в диковинку слышать от него решительную бессмыслицу; но смертный, право, трудно даже понять, как устроен этот смертный: как
бы ни была пошла новость, но лишь
бы она была новость, он непременно сообщит ее другому смертному, хотя
бы именно для того только, чтобы сказать: «Посмотрите, какую ложь распустили!» — а другой смертный с удовольствием преклонит ухо, хотя после скажет сам: «Да это совершенно пошлая ложь, не стоящая никакого внимания!» — и вслед за тем сей же час отправится искать третьего смертного, чтобы, рассказавши ему, после вместе с ним воскликнуть с благородным негодованием: «Какая пошлая ложь!» И это непременно обойдет весь город, и все смертные, сколько их
ни есть, наговорятся непременно досыта и потом признают,
что это не стоит внимания и не достойно, чтобы о нем говорить.
Никак не мог он понять,
что бы значило,
что ни один из городских чиновников не приехал к нему хоть
бы раз наведаться о здоровье, тогда как еще недавно то и дело стояли перед гостиницей дрожки — то почтмейстерские, то прокурорские, то председательские.
Потому
что пора наконец дать отдых бедному добродетельному человеку, потому
что праздно вращается на устах слово «добродетельный человек»; потому
что обратили в лошадь добродетельного человека, и нет писателя, который
бы не ездил на нем, понукая и кнутом, и всем
чем ни попало; потому
что изморили добродетельного человека до того,
что теперь нет на нем и тени добродетели, а остались только ребра да кожа вместо тела; потому
что лицемерно призывают добродетельного человека; потому
что не уважают добродетельного человека.
Ему
бы следовало пойти в бабку с матерней стороны,
что было
бы и лучше, а он родился просто, как говорит пословица:
ни в мать,
ни в отца, а в проезжего молодца».
Итак, он давно
бы хотел в таможню, но удерживали текущие разные выгоды по строительной комиссии, и он рассуждал справедливо,
что таможня, как
бы то
ни было, все еще не более как журавль в небе, а комиссия уже была синица в руках.
Теперь же решился он во
что бы то
ни стало добраться до таможни, и добрался.
Прежде он не хотел вступать
ни в какие сношения с ними, потому
что был не более как простой пешкой, стало быть, немного получил
бы; но теперь… теперь совсем другое дело: он мог предложить какие угодно условия.
Ибо,
что ни говори, не приди в голову Чичикову эта мысль, не явилась
бы на свет сия поэма.
Въезд в какой
бы ни было город, хоть даже в столицу, всегда как-то бледен; сначала все серо и однообразно: тянутся бесконечные заводы да фабрики, закопченные дымом, а потом уже выглянут углы шестиэтажных домов, магазины, вывески, громадные перспективы улиц, все в колокольнях, колоннах, статуях, башнях, с городским блеском, шумом и громом и всем,
что на диво произвела рука и мысль человека.
Нет нужды,
что ни лицо,
ни весь образ его не метался
бы как живой пред глазами; зато по окончании чтения душа не встревожена ничем, и можно обратиться вновь к карточному столу, тешащему всю Россию.
На всех их были золотые прорезные кресты, золотыми прорезными цепями прикрепленные к куполам, так
что издали сверкало, как
бы на воздухе,
ни к
чему не прикрепленное, висевшее золото.
Не было проказника и шалуна, который
бы не пришел к нему сам и не рассказал всего,
что ни напроказил.
Сохранить посреди каких
бы то
ни было огорчений высокий покой, в котором вечно должен пребывать человек, — вот
что называл он умом!
— Я придумал вот
что. Теперь, покуда новые ревижские сказки не поданы, у помещиков больших имений наберется немало, наряду с душами живыми, отбывших и умерших… Так, если, например, ваше превосходительство передадите мне их в таком виде, как
бы они были живые, с совершением купчей крепости, я
бы тогда эту крепость представил старику, и он, как
ни вертись, а наследство
бы мне отдал.
Он то и дело подливал да подливал;
чего ж не допивали гости, давал допить Алексаше и Николаше, которые так и хлопали рюмка за рюмкой, а встали из-за стола — как
бы ни в
чем не бывали, точно выпили по стакану воды.
— Да как сказать — куда? Еду я покуда не столько по своей надобности, сколько по надобности другого. Генерал Бетрищев, близкий приятель и, можно сказать, благотворитель, просил навестить родственников… Конечно, родственники родственниками, но отчасти, так сказать, и для самого себя; ибо видеть свет, коловращенье людей — кто
что ни говори, есть как
бы живая книга, вторая наука.
— Да как же в самом деле: три дни от тебя
ни слуху
ни духу! Конюх от Петуха привел твоего жеребца. «Поехал, говорит, с каким-то барином». Ну, хоть
бы слово сказал: куды, зачем, на сколько времени? Помилуй, братец, как же можно этак поступать? А я бог знает
чего не передумал в эти дни!
— Я начинаю думать, Платон,
что путешествие может, точно, расшевелить тебя. У тебя душевная спячка. Ты просто заснул, и заснул не от пресыщения или усталости, но от недостатка живых впечатлений и ощущений. Вот я совершенно напротив. Я
бы очень желал не так живо чувствовать и не так близко принимать к сердцу все,
что ни случается.
Конечно, ничего вредоносного
ни для кого не могло быть в этом поступке: помещики все равно заложили
бы также эти души наравне с живыми, стало быть, казне убытку не может быть никакого; разница в том,
что они были
бы в одних руках, а тогда были
бы в разных.
— Лучше всего вы это посмотрите. Впрочем, во всяком случае, — продолжал он весьма добродушно, — будьте всегда покойны и не смущайтесь ничем, даже если
бы и хуже
что произошло. Никогда и
ни в
чем не отчаивайтесь: нет дела неисправимого. Смотрите на меня: я всегда покоен. Какие
бы ни были возводимы на меня казусы, спокойствие мое непоколебимо.
—
Что ж могу я сделать? Я должен воевать с законом. Положим, если
бы я даже и решился на это, но ведь князь справедлив, — он
ни за
что не отступит.
— Ваше сиятельство, — сказал Муразов, — кто
бы ни был человек, которого вы называете мерзавцем, но ведь он человек. Как же не защищать человека, когда знаешь,
что он половину зол делает от грубости и неведенья? Ведь мы делаем несправедливости на всяком шагу и всякую минуту бываем причиной несчастья другого, даже и не с дурным намереньем. Ведь ваше сиятельство сделали также большую несправедливость.
Следовало
бы тоже принять во внимание и прежнюю жизнь человека, потому
что, если не рассмотришь все хладнокровно, а накричишь с первого раза, — запугаешь только его, да и признанья настоящего не добьешься: а как с участием его расспросишь, как брат брата, — сам все выскажет и даже не просит о смягчении, и ожесточенья
ни против кого нет, потому
что ясно видит,
что не я его наказываю, а закон.