Неточные совпадения
Известно, что есть много
на свете таких лиц, над отделкою которых натура недолго мудрила, не употребляла никаких мелких инструментов, как-то: напильников, буравчиков и прочего, но просто рубила со своего
плеча: хватила
топором раз — вышел нос, хватила в другой — вышли губы, большим сверлом ковырнула глаза и, не обскобливши, пустила
на свет, сказавши: «Живет!» Такой же самый крепкий и
на диво стаченный образ был у Собакевича: держал он его более вниз, чем вверх, шеей не ворочал вовсе и в силу такого неповорота редко глядел
на того,
с которым говорил, но всегда или
на угол печки, или
на дверь.
Чай, все губернии исходил
с топором за поясом и сапогами
на плечах, съедал
на грош хлеба да
на два сушеной рыбы, а в мошне, чай, притаскивал всякий раз домой целковиков по сту, а может, и государственную [Государственная — ассигнация в тысячу рублей.] зашивал в холстяные штаны или затыкал в сапог, — где тебя прибрало?
Неточные совпадения
Оба молчали, не зная, что сталось
с беседкой. А
с ней сталось вот что. Татьяна Марковна обещала Вере, что Марк не будет «ждать ее в беседке», и буквально исполнила обещание. Через час после разговора ее
с Верой Савелий, взяв человек пять мужиков,
с топорами, спустился
с обрыва, и они разнесли беседку часа в два, унеся
с собой бревна и доски
на плечах. А бабы и ребятишки, по ее же приказанию, растаскали и щепы.
— И что этого народа нынче в город валит — страсть, — сказал он, поворачиваясь
на козлах и указывая Нехлюдову
на артель деревенских рабочих
с пилами,
топорами, полушубками и мешками за
плечами, шедших им навстречу.
—
На то и перепел, чтобы в сети попасть! — отозвался хохол. Он все больше нравился матери. Когда он называл ее «ненько», это слово точно гладило ее щеки мягкой, детской рукой. По воскресеньям, если Павлу было некогда, он колол дрова, однажды пришел
с доской
на плече и, взяв
топор, быстро и ловко переменил сгнившую ступень
на крыльце, другой раз так же незаметно починил завалившийся забор. Работая, он свистел, и свист у него был красиво печальный.
В большой кремлевской палате, окруженный всем блеском царского величия, Иван Васильевич сидел
на престоле в Мономаховой шапке, в золотой рясе, украшенной образами и дорогими каменьями. По правую его руку стоял царевич Федор, по левую Борис Годунов. Вокруг престола и дверей размещены были рынды, в белых атласных кафтанах, шитых серебром,
с узорными
топорами на плечах. Вся палата была наполнена князьями и боярами.
Слетаются вороны издалека, кличут друг друга
на богатый пир, а кого клевать, кому очи вымать, и сами не чуют, летят да кричат! Наточен
топор, наряжен палач; по дубовым доскам побегут, потекут теплой крови ручьи; слетят головы
с плеч, да неведомо чьи!»