Кочкарев. Да ведь
только слава, что каменный, а знали бы вы, как он выстроен: стены ведь выведены в один кирпич, a в середине всякая дрянь — мусор, щепки стружки.
Неточные совпадения
Я того мнения, что черный фрак как-то солиднее. Цветные больше
идут секретарям, титулярным и прочей мелюзге, молокососно что-то. Те, которые чином повыше, должны больше наблюдать, как говорится, этого… вот позабыл слово! и хорошее слово, да позабыл. Да, батюшка, уж как ты там себе ни переворачивай, а надворный советник тот же полковник,
только разве что мундир без эполет. Эй, Степан!
Яичница (в сторону).Ну, об этом заботься кто другой. А я
пойду да обсмотрю со двора дом и флигеля: если
только все как следует, так сего же вечера добьюсь дела. Эти женишки мне не опасны — народ что-то больно жиденький. Таких невесты не любят.
Кочкарев. Ничего не нужно, отправляйтесь
только домой. Я вам сегодня же дам знать. (Выпровожает его.)Да, черта с два, как бы не так! Что ж это? Что ж это Подколесин не
идет? Это, однако ж, странно. Неужели он до сих пор поправляет свою стремешку? Уж не побежать ли за ним?
Какой достойный человек! Я теперь
только узнала его хорошенько; право, нельзя не полюбить: и скромный, и рассудительным. Да, приятель его давича справедливо сказал; жаль
только, что он так скоро ушел, а я бы еще хотела его послушать. Как приятно с ним говорить! И ведь, главное, то хорошо, что совсем не пустословит. Я было хотела ему тоже словца два сказать, да, признаюсь, оробела, сердце так стало биться… Какой превосходный человек!
Пойду расскажу тетушке. (Уходит.)
Кочкарев. Рад, рад! Теперь я
пойду посмотрю
только, как убрали стол; в минуту ворочусь. (В сторону.)А шляпу все лучше на всякий случай припрятать. (Берет и уносит шляпу с собою.)
— Да, разумеется. Да что же! Я не стою за свое, — отвечал Левин с детскою, виноватою улыбкой. «О чем бишь я спорил? — думал он. — Разумеется, и я прав и он прав, и всё прекрасно. Надо
только пойти в контору распорядиться». Он встал, потягиваясь и улыбаясь.
У мужиков уже давно колосилась рожь, высыпался овес и кустилось просо, а у него едва начинал
только идти хлеб в трубку, пятка колоса еще не завязывалась.
Чувство бесконечного отвращения, начинавшее давить и мутить его сердце еще в то время, как он
только шел к старухе, достигло теперь такого размера и так ярко выяснилось, что он не знал, куда деться от тоски своей.
Неточные совпадения
Анна Андреевна.
Пойдем, Машенька! я тебе скажу, что я заметила у гостя такое, что нам вдвоем
только можно сказать.
Городничий. Я здесь напишу. (Пишет и в то же время говорит про себя.)А вот посмотрим, как
пойдет дело после фриштика да бутылки толстобрюшки! Да есть у нас губернская мадера: неказиста на вид, а слона повалит с ног.
Только бы мне узнать, что он такое и в какой мере нужно его опасаться. (Написавши, отдает Добчинскому, который подходит к двери, но в это время дверь обрывается и подслушивавший с другой стороны Бобчинский летит вместе с нею на сцену. Все издают восклицания. Бобчинский подымается.)
А вы — стоять на крыльце, и ни с места! И никого не впускать в дом стороннего, особенно купцов! Если хоть одного из них впустите, то…
Только увидите, что
идет кто-нибудь с просьбою, а хоть и не с просьбою, да похож на такого человека, что хочет подать на меня просьбу, взашей так прямо и толкайте! так его! хорошенько! (Показывает ногою.)Слышите? Чш… чш… (Уходит на цыпочках вслед за квартальными.)
Слуга. Вы изволили в первый день спросить обед, а на другой день
только закусили семги и потом
пошли всё в долг брать.
Разговаривает все на тонкой деликатности, что разве
только дворянству уступит;
пойдешь на Щукин — купцы тебе кричат: «Почтенный!»; на перевозе в лодке с чиновником сядешь; компании захотел — ступай в лавочку: там тебе кавалер расскажет про лагери и объявит, что всякая звезда значит на небе, так вот как на ладони все видишь.