Тут дед остановился, достал рожок, насыпал на кулак табаку и готовился было
поднести к носу, как вдруг над головою его «чихи!» — чихнуло что-то так, что покачнулись деревья и деду забрызгало все лицо.
Неточные совпадения
Не говоря ни слова, встал он с места, расставил ноги свои посереди комнаты, нагнул голову немного вперед, засунул руку в задний карман горохового кафтана своего, вытащил круглую под лаком табакерку, щелкнул пальцем по намалеванной роже какого-то бусурманского генерала и, захвативши немалую порцию табаку, растертого с золою и листьями любистка,
поднес ее коромыслом
к носу и вытянул
носом на лету всю кучку, не дотронувшись даже до большого пальца, — и всё ни слова; да как полез в другой карман и вынул синий в клетках бумажный платок, тогда только проворчал про себя чуть ли еще не поговорку: «Не мечите бисер перед свиньями»…
Но, наговорившись на эту тему досыта, собеседники как бы по команде
подносили к носу указательные персты, произносили: mais! [но!] — и глубокомысленно умолкали.
Рутилов наклонился, оторвал шерстистый стебель белены, скомкал его вместе с листьями и грязно-белыми цветами и, растирая все это пальцами,
поднес к носу Передонова. Тот поморщился от неприятного, тяжелого запаха. Рутилов говорил:
Часто поднимал он ложку с кашею и, вместо того чтобы подносить ко рту,
подносил к носу; вилку свою, вместо того чтобы воткнуть в кусок цыпленка, он тыкал в графин, и тогда девка, взявши его за руку, наводила на цыпленка.
Неточные совпадения
Свияжский сидел боком
к столу, облокоченною рукой поворачивая чашку, другою собирая в кулак свою бороду и
поднося ее
к носу и опять выпуская, как бы нюхая.
«Где хозяин?» — «Нема». — «Как? совсем нету?» — «Совсим». — «А хозяйка?» — «Побигла в слободку». — «Кто же мне отопрет дверь?» — сказал я, ударив в нее ногою. Дверь сама отворилась; из хаты повеяло сыростью. Я засветил серную спичку и
поднес ее
к носу мальчика: она озарила два белые глаза. Он был слепой, совершенно слепой от природы. Он стоял передо мною неподвижно, и я начал рассматривать черты его лица.
Странно и обидно было видеть, как чужой человек в мундире удобно сел на кресло
к столу, как он выдвигает ящики, небрежно вытаскивает бумаги и читает их,
поднося близко
к тяжелому
носу, тоже удобно сидевшему в густой и, должно быть, очень теплой бороде.
Жесткие волосы учителя, должно быть, поредели, они лежали гладко, как чепчик, под глазами вздуты синеватые пузыри, бритые щеки тоже пузырились, он часто гладил щеки и
нос пухлыми пальцами левой руки, а правая непрерывно
подносила к толстым губам варенье, бисквиты, конфекты.
— Все своей рукой написал! — прибавил он,
поднося книгу
к носу Райского.