Работница(приотворив двери и заглядывая в избу). Лизавета Ивановна, поди,
мать, покорми ребенка-то грудью, а то
соски никак не берет: совала, совала ему… окоченел ажно, плакамши.
Когда организм ребенка не изловчился еще претворять всю дрянь, которая ему давалась, от грязной
соски до жирных лепешек, дитя иногда страдало;
мать лечила сама и в медицинских убеждениях своих далеко расходилась со всеми врачами, от Иппократа до Боергава и от Боергава до Гуфланда; иногда она откачивала его так, как спасают утопленников (средство совершенно безвредное, если утопленник умер, и способное показать усердие присутствующих), ребенок впадал в морскую болезнь от качки, что его действительно облегчало, или
мать начинала на известном основании Ганеманова учения клин клином вышибать, кормить его селедкой, капустой; если же ребенок не выздоравливал,
мать начинала его бить, толкать, дергать, наконец прибегала к последнему средству — давала ему или настойки, или макового молока и радовалась очевидной пользе от лекарства, когда ребенок впадал в тяжелое опьянение или в летаргический сон.