Неточные совпадения
И десятилетний «дармоедище» начинает свой рабочий день, таща босиком по снегу или грязи
на помойку
полную лоханку больше себя.
За десятки лет все его огромные средства были потрачены
на этот музей, закрытый для публики и составлявший в
полном смысле этого слова жизнь для своего старика владельца, забывавшего весь мир ради какой-нибудь «новенькой старинной штучки» и никогда не отступившего, чтобы не приобрести ее.
Нумизматы неопытные также часто попадались
на Сухаревскую удочку. В серебряном ряду у антикваров стояли витрины,
полные старинных монет. Кроме того,
на застекленных лотках продавали монеты ходячие нумизматы. Спускали по три, по пяти рублей редкостные рубли Алексея Михайловича и огромные четырехугольные фальшивые медные рубли московской и казанской работы.
С наружной стороны уничтожили пристройки, а внутренняя сторона осталась по-старому, и вдобавок
на Старой площади, между Ильинскими и Никольскими воротами, открылся Толкучий рынок, который в половине восьмидесятых годов был еще в
полном блеске своего безобразия.
Такова была до своего сноса в 1934 году Китайгородская стена, еще так недавно находившаяся в самом неприглядном виде. Во многих местах стена была совершенно разрушена, в других чуть не
на два метра вросла в землю, башни изуродованы поселившимися в них людьми, которые
на стенах развели
полное хозяйство: дачи не надо!
На обедах играл оркестр Степана Рябова, а пели хоры — то цыганский, то венгерский, чаще же русский от «Яра». Последний пользовался особой любовью, и содержательница его, Анна Захаровна, была в почете у гуляющего купечества за то, что умела потрафлять купцу и знала, кому какую певицу порекомендовать; последняя исполняла всякий приказ хозяйки, потому что контракты отдавали певицу в
полное распоряжение содержательницы хора.
Младший — Николай — энергичный, бородатый, был
полной противоположностью брату. Они, холостяки, вдвоем занимали особняк с зимним садом. Ляпины обладали хорошим состоянием и тратили его
на благотворительные дела…
Были у ляпинцев и свои развлечения — театр Корша присылал им пять раз в неделю бесплатные билеты
на галерку, а цирк Саламонского каждый день, кроме суббот, когда сборы всегда были
полные, присылал двадцать медных блях, которые заведующий Михалыч и раздавал студентам, требуя за каждую бляху почему-то одну копейку. Студенты охотно платили, но куда эти копейки шли, никто не знал.
Обед из двух блюд с куском говядины в супе стоил семнадцать копеек, а без говядины одиннадцать копеек.
На второе — то котлеты, то каша, то что-нибудь из картошки, а иногда
полная тарелка клюквенного киселя и стакан молока. Клюква тогда стоила три копейки фунт, а молоко две копейки стакан.
Сто лет самоотверженной,
полной риска работы нескольких поколений
на виду у всей Москвы. Еще и сейчас немало москвичей помнят подвиги этих удальцов
на пожарах,
на ходынской катастрофе во время царского коронования в 1896 году, во время наводнений и, наконец, при пожаре артиллерийских складов
на Ходынке в 1920 году.
Огромные куши наживали булочники перед праздниками, продавая лежалый товар за
полную стоимость по благотворительным заказам
на подаяние заключенным.
Последний встает перед начальством, а дама офицера, чувствуя себя в
полном праве, садится
на его место.
Испуганные небывалым происшествием, москвичи толпились
на углу Леонтьевского переулка, отгороженные от Тверской цепью полицейских.
На углу против булочной Филиппова,
на ступеньках крыльца у запертой двери бывшей парикмахерской Леона Эмбо, стояла кучка любопытных, которым податься было некуда: в переулке давка, а
на Тверской — полиция и войска.
На верхней ступеньке, у самой двери невольно обращал
на себя внимание
полным спокойствием красивый брюнет с большими седеющими усами.
Полного расцвета клуб достиг в доме графа Шереметева
на Воздвиженке, где долго помещалась городская управа.
После 1812 года дворец Хераскова перешел во владение графа Разумовского, который и пристроил два боковых крыла, сделавших еще более грандиозным это красивое здание
на Тверской. Самый же дворец с его роскошными залами, где среди мраморных колонн собирался цвет просвещеннейших людей тогдашней России, остался в
полной неприкосновенности, и в 1831 году в нем поселился Английский клуб.
Это первый выплыв Степана «по матушке по Волге». А вот и конец его: огромная картина Пчелина «Казнь Стеньки Разина». Москва, площадь,
полная народа, бояре, стрельцы… палач… И он сам
на помосте, с грозно поднятой рукой, прощается с бунтарской жизнью и вещает грядущее...
В одно из моих ранних посещений клуба я проходил в читальный зал и в «говорильне»
на ходу, мельком увидел старика военного и двух штатских, сидевших
на диване в углу, а перед ними стоял огромный, в черном сюртуке, с львиной седеющей гривой,
полный энергии человек, то и дело поправлявший свое соскакивающее пенсне, который ругательски ругал «придворную накипь», по протекции рассылаемую по стране управлять губерниями.
Еще за кутьей, этим поминовенным кушаньем, состоявшим из холодного риса с изюмом, и за блинами со свежей икрой, которую лакеи накладывали
полными ложками
на тарелки, слышался непрерывный топот вместе с постукиванием ножей. Если закрыть глаза, представлялось, что сидишь в конюшне с деревянным полом. Это гости согревали ноги.
В некоторых банях даже воровали городскую воду. Так, в Челышевских банях, к великому удивлению всех, пруд во дворе, всегда
полный воды, вдруг высох, и бани остались без воды. Но
на другой день вода опять появилась — и все пошло по-старому.
На другой стороне сидит здоровенный, краснорожий богатырь в одной рубахе с засученным до плеча рукавом, перед ним цирюльник с окровавленным ланцетом — значит, уж операция кончена; из руки богатыря высокой струей бьет, как из фонтана, кровь, а под рукой стоит крошечный мальчишка, с полотенцем через плечо, и держит таз, большой таз, наполовину
полный крови.
Посредине дома — глухие железные ворота с калиткой всегда
на цепи, у которой день и ночь дежурили огромного роста, здоровенные дворники. Снаружи дом, украшенный вывесками торговых заведений, был в
полном порядке. Первый и второй этажи сверкали огромными окнами богато обставленных магазинов. Здесь были модная парикмахерская Орлова, фотография Овчаренко, портной Воздвиженский. Верхние два этажа с незапамятных времен были заняты меблированными комнатами Чернышевой и Калининой, почему и назывались «Чернышами».
Вспоминая вчерашний вечер, проведенный у Корчагиных, богатых и знаменитых людей, на дочери которых предполагалось всеми, что он должен жениться, он вздохнул и, бросив выкуренную папироску, хотел достать из серебряного портсигара другую, но раздумал и, спустив с кровати гладкие белые ноги, нашел ими туфли, накинул
на полные плечи шелковый халат и, быстро и тяжело ступая, пошел в соседнюю с спальней уборную, всю пропитанную искусственным запахом элексиров, одеколона, фиксатуаров, духов.