Неточные совпадения
«Московские ведомости» были правительственной
газетой, обеспеченной обязательными казенными объявлениями, которые
давали огромный доход арендатору их, но расходились они около трех-четырех тысяч, и это было выгодно издателю, потому что каждый лишний подписчик является убытком: печать и бумага дороже стоили.
Газета держала тот тон, который
дала небольшая группа, спаянная общностью политических убеждений и научно-социальных взглядов, группа сотрудников
газеты, бывших в 1873 году на Гейдельбергском съезде.
Составилась работоспособная редакция, а средств для издания было мало. Откликнулся на поддержку идейной
газеты крупный железнодорожник В.К. фон Мекк и
дал необходимую крупную сумму. Успех издания рос. Начали приглашаться лучшие силы русской литературы, и 80-е годы можно считать самым блестящим временем
газеты, с каждым днем все больше и больше завоевывавшей успех. Действительно,
газета составлялась великолепно и оживилась свежестью информации, на что прежде мало обращалось внимания.
В 1896 году, перед коронационными торжествами, ко мне приехал М.А. Саблин и от имени редакции просил меня
давать для
газеты описания событий, связанных с торжествами.
Н.П. Ланину и тут помогло счастье.
Газета действительно сверкала яркостью, и, наконец, ей
дали уже второе предостережение и лишили розницы «за вредное направление, выражающееся в суждениях о существующем государственном строе и в подборе и неверном освещении фактов, чтобы возбудить смуту в умах».
Писал в этой
газете в начале литературной юности А.П. Чехов, писал А.В. Амфитеатров и, кажется, даже Вас. Ив. Немирович-Данченко. Детей А.Я. Липскерова репетировал бывавший часто у Чехова студент Н.Е. Эфрос, он и уговорил Чехова
дать в
газету повесть, которая и была напечатана в нескольких номерах «Новостей дня».
— В жилу попал, — говорило купечество, видя, как Николаю Ивановичу
газета дает ежегодно сотни тысяч барыша.
— Дальше не стоит! Эй, унеси
газету, давай-ка закусить!
Эти отдельные эпизоды, вырванные из очень большой репортерской работы в «Московском листке», могут, как мне думается,
дать некоторое представление и о репортаже того времени, и о Н.И. Пастухове — создателе
газеты, которая читалась и в гостиных, и в кабинетах, и в трактирах, и на рынках, и в многочисленных торговых рядах и линиях.
Если ему и
давали тему — он исполнял только ту, которая ему по душе. Карикатурист 60-х годов, он был напитан тогдашним духом обличения и был беспощаден, но строго лоялен в цензурном отношении: никогда не шел против властей и не вышучивал начальство выше городового. Но зато уж и тешил свое обличающее сердце, — именно сердце, а не ум — насчет тех, над которыми цензурой глумиться не воспрещалось, и раскрыть подноготную самодура-купца или редактора
газеты считал для себя великим удовольствием.
Тому и другому пришлось оставить сотрудничество после следующего случая: П.И. Кичеев встретил в театре репортера «Русского курьера», которому он не раз
давал сведения для
газеты, и рассказал ему, что сегодня лопнул самый большой колокол в Страстном монастыре, но это стараются скрыть, и второе, что вчера на Бронной у модистки родились близнецы, сросшиеся между собою спинами, мальчик и девочка, и оба живы-здоровы, и врачи определили, что они будут жить.
За следующими кружками пива выяснилось дело. А.М. Пазухин, который под псевдонимами потихоньку от Н.И. Пастухова
давал сценки в
газету В.Э. Миллера,
дал и эту мелочь. Она прошла вместе с другими.
Ожило дело. Н.Л. Казецкий всю свою энергию вложил в
газету и привлек сотрудников, чтобы
дать издание, как он говорил, на «американский образец».
В самые первые дни славы Леонида Андреева явился в редакцию «Курьера» сотрудник «Русского слова», редактировавший приложение к
газете — журнал «Искры», М.М. Бойович с предложением по поручению И.Д. Сытина
дать ему рассказ.
Во время японской войны я написал ряд фельетонов под заглавием «Нитки», в которых раскрыл все интендантское взяточничество по поставке одежды на войска. Эти фельетоны создали мне крупных врагов — я не стеснялся в фамилиях, хотя мне угрожали судом, — но зато
дали успех
газете.
Платить было нечем, и
газету надо было прекращать, но тут явился на помощь известный адвокат Ф.Н. Плевако, который
дал денег и напечатал в ней несколько статей, отказавшись от дальнейшего участия.
В один из обычных мало веселых редакционных дней бегал по редакции, красный от волнения и вина, В.Н. Бестужев и наконец, выгнав всех сотрудников, остался вдвоем с Нотгафтом. Результатом беседы было то, что в
газете появился, на первой и второй страницах, большой фельетон: «Пиковая
дама». Повесть. «Пиковая
дама означает тайную недоброжелательность». «Новейшая гадательная книга…»
Эффект был поразительный! По Москве заговорили, что «Пиковая
дама» А.С. Пушкина печатается в
газете «Жизнь»!
Весной 1896 года «Русские ведомости» обратились ко мне с просьбой
дать для них описание коронации. Кроме меня, должны были еще участвовать от них два корреспондента. Подали мы трое — я, Лукин и Митропольский в коронационную комиссию заблаговременно список на три лица, но охранное отделение утвердило только двух, а меня вычеркнуло, и редакция возвратила мне мои две фотографические карточки в полной неприкосновенности, поручив мне только
давать для
газеты уличные сцены.
— Это будет подрыв престижа
газеты. Впрочем,
дайте статью.
Московские известия я
давал в редакцию по междугородному телефону к часу ночи, и моим единственным помощником был сербский студент Милан Михайлович Бойович, одновременно редактировавший журнал «Искры», приложение к «Русскому слову», и сотрудничавший в радикальной сербской
газете «Одъек».
Перед каждой сербской пристанью на правом берегу Дуная я уходил в каюту и запирался, опасаясь сербских сыщиков. Зато, когда пароход остановился на венгерской пристани Оршаве, я
дал в
газету «Россия» такую телеграмму...
— Так, газетный репортеришко! — говорили некоторые чуть не с презрением, забывая, что репортером начинал свою деятельность Диккенс, не хотели думать, что знаменитый Стенли, открывший неизвестную глубь Африки, был репортером и открытие совершил по поручению
газеты; репортерствовал В.М. Дорошевич, посетивший Сахалин,
дав высокохудожественные, но репортерские описания страшного по тем временам острова.
Неточные совпадения
Меры эти, доведенные до крайности, вдруг оказались так глупы, что в одно и то же время и государственные люди, и общественное мнение, и умные
дамы, и
газеты, — всё обрушилось на эти меры, выражая свое негодование и против самих мер и против их признанного отца, Алексея Александровича.
— Чаю подай. Да принеси ты мне
газет, старых, этак дней за пять сряду, а я тебе на водку
дам.
— Значит, сейчас позвоним и явится покупатель, нотариус Животовский, спекулянт, держи ухо остро! Но, сначала, Клим Иванович, на какого черта тебе тысячи денег? Не надобно тебе денег, тебе
газета нужна или — книгоиздательство. На
газету — мало десятков тысяч, надо сотни полторы, две. Предлагаю:
давай мне эти двадцать тысяч, и я тебе обещаю через год взогнать их до двухсот. Обещаю, но гарантировать — не могу, нечем. Векселя могу
дать, а — чего они стоят?
— Он
дает вам денег на
газету?
Через несколько дней правительство разогнало Думу, а кадеты выпустили прокламацию, уговаривая крестьян не
давать рекрутов, не платить налогов. Безбедов, размахивая
газетой, захрипел: