Неточные совпадения
В самом деле, самобытный характер XIX века обозначился с первых лет его. Он начался полным развитием наполеоновской
эпохи; его встретили песнопения Гёте и Шиллера, могучая мысль Канта и Фихте. Полный памяти о событиях десяти
последних лет, полный предчувствий и вопросов, он не мог шутить, как его предшественник. Шиллер в колыбельной песне ему напоминал трагическую судьбу его.
Конечно, Гёте недосягаемо выше школьной односторонности: мы доселе стоим перед его грозной и величественной тенью с глубоким удивлением, с тем удивлением, с которым останавливаемся перед Лукзорским обелиском — великим памятником какой-то иной
эпохи, великой, но прошлой [Не помню, в какой-то, недавно вышедшей в Германии, брошюре было сказано: «В 1832 году, в том замечательном году, когда умер
последний могиканин нашей великой литературы».
Гегель, несмотря на всю мощь и величие своего гения, был тоже человек; он испытал панический страх просто выговориться в
эпоху, выражавшуюся ломаным языком, так, как боялся идти до
последнего следствия своих начал; у него недостало геройства последовательности, самоотвержения в принятии истины во всю ширину ее и чего бы она ни стоила.
Последняя глава).], что доказано ясно тем, что современная философия есть абсолютная философия, а наука всегда является тожественною
эпохе — но как ее результат, т. е. по совершении в бытии.
Если мнение Э. Гонкура и вызвано любовью к брату, то, во всяком случае, такое «показание» очень ценно. Вряд ли он преувеличивал; он подтвердил это даже фактами, доказательствами. Так, например, напомнив мне роман из
последней эпохи их сотрудничества — «Г-жа Жервезе». Он сообщил, что все красивые места написаны или отделаны были Жюлем.
Неточные совпадения
— Вопрос не в том, как примирить индивидуальное с социальным, в
эпоху, когда
последнее оглушает, ослепляет, ограничивает свободу роста нашего «я», — вопрос в том, следует ли примирять?
Последние вели кочевую жизнь и, в
эпоху основания колонии, прикочевали с севера к востоку, к реке Кей, под предводительством знаменитого вождя Тогу (Toguh), от которого многие последующие вожди и, между прочим, известнейшие из них, Гаика и Гинца, ведут свой род.
Но это не гуманизм
эпохи Возрождения, это — гуманизм, доведенный в XIX веке до своих
последних выводов, соединившийся с позитивизмом, отвергнувший все ценности, кроме человеческого блага.
Вот если вы не согласитесь с этим
последним тезисом и ответите: «Не так» или «не всегда так», то я, пожалуй, и ободрюсь духом насчет значения героя моего Алексея Федоровича. Ибо не только чудак «не всегда» частность и обособление, а напротив, бывает так, что он-то, пожалуй, и носит в себе иной раз сердцевину целого, а остальные люди его
эпохи — все, каким-нибудь наплывным ветром, на время почему-то от него оторвались…
Когда же этому конец?» «Поймут ли, оценят ли грядущие люди весь ужас, всю трагическую сторону нашего существования?» В
последней записи «Дневника» написано: «Страшная
эпоха для России, в которой мы живем и не видим никакого выхода».