Неточные совпадения
Отрезанный сначала войной 1812 года от всякого сообщения, потом один,
без денег, на пепелище выгорелого села, он продал какие-то бревна, чтоб не
умереть с голоду.
Утром я бросился в небольшой флигель, служивший баней, туда снесли Толочанова; тело лежало на столе в том виде, как он
умер: во фраке,
без галстука, с раскрытой грудью; черты его были страшно искажены и уже почернели. Это было первое мертвое тело, которое я видел; близкий к обмороку, я вышел вон. И игрушки, и картинки, подаренные мне на Новый год, не тешили меня; почернелый Толочанов носился перед глазами, и я слышал его «жжет — огонь!».
Он в продолжение нескольких лет постоянно через воскресенье обедал у нас, и равно его аккуратность и неаккуратность, если он пропускал, сердили моего отца, и он теснил его. А добрый Пименов все-таки ходил и ходил пешком от Красных ворот в Старую Конюшенную до тех пор, пока
умер, и притом совсем не смешно. Одинокий, холостой старик, после долгой хворости, умирающими глазами видел, как его экономка забирала его вещи, платья, даже белье с постели, оставляя его
без всякого ухода.
Я Сашу потом знал очень хорошо. Где и как умела она развиться, родившись между кучерской и кухней, не выходя из девичьей, я никогда не мог понять, но развита была она необыкновенно. Это была одна из тех неповинных жертв, которые гибнут незаметно и чаще, чем мы думаем, в людских, раздавленные крепостным состоянием. Они гибнут не только
без всякого вознаграждения, сострадания,
без светлого дня,
без радостного воспоминания, но не зная, не подозревая сами, что в них гибнет и сколько в них
умирает.
В самой пасти чудовища выделяются дети, не похожие на других детей; они растут, развиваются и начинают жить совсем другой жизнью. Слабые, ничтожные, ничем не поддержанные, напротив, всем гонимые, они легко могут погибнуть
без малейшего следа, но остаются, и если
умирают на полдороге, то не всё
умирает с ними. Это начальные ячейки, зародыши истории, едва заметные, едва существующие, как все зародыши вообще.
Начальники отделений озабоченно бегали с портфелями, были недовольны столоначальниками, столоначальники писали, писали, действительно были завалены работой и имели перспективу
умереть за теми же столами, — по крайней мере, просидеть
без особенно счастливых обстоятельств лет двадцать.
Мы знаем, как природа распоряжается с личностями: после, прежде,
без жертв, на грудах трупов — ей все равно, она продолжает свое или так продолжает, что попало — десятки тысяч лет наносит какой-нибудь коралловый риф, всякую весну покидая смерти забежавшие ряды. Полипы
умирают, не подозревая, что они служили прогрессу рифа.
Видно, я очень переменилась в лице, потому что он долго и пристально смотрел мне в глаза; я едва не упала без памяти при мысли, что ты нынче должен драться и что я этому причиной; мне казалось, что я сойду с ума… но теперь, когда я могу рассуждать, я уверена, что ты останешься жив: невозможно, чтоб ты
умер без меня, невозможно!
Неточные совпадения
Г-жа Простакова.
Без наук люди живут и жили. Покойник батюшка воеводою был пятнадцать лет, а с тем и скончаться изволил, что не умел грамоте, а умел достаточек нажить и сохранить. Челобитчиков принимал всегда, бывало, сидя на железном сундуке. После всякого сундук отворит и что-нибудь положит. То-то эконом был! Жизни не жалел, чтоб из сундука ничего не вынуть. Перед другим не похвалюсь, от вас не потаю: покойник-свет, лежа на сундуке с деньгами,
умер, так сказать, с голоду. А! каково это?
19) Грустилов, Эраст Андреевич, статский советник. Друг Карамзина. Отличался нежностью и чувствительностью сердца, любил пить чай в городской роще и не мог
без слез видеть, как токуют тетерева. Оставил после себя несколько сочинений идиллического содержания и
умер от меланхолии в 1825 году. Дань с откупа возвысил до пяти тысяч рублей в год.
— Приобретение нечестным путем, хитростью, — сказал Левин, чувствуя, что он не умеет ясно определить черту между честным и бесчестным, — так, как приобретение банкирских контор, — продолжал он. — Это зло, приобретение громадных состояний
без труда, как это было при откупах, только переменило форму. Le roi est mort, vive le roi! [Король
умер, да здравствует король!] Только что успели уничтожить откупа, как явились желевные дороги, банки: тоже нажива
без труда.
— Ах, зачем я не
умерла, лучше бы было! — сказала она, и
без рыданий слезы потекли по обеим щекам; но она старалась улыбаться, чтобы не огорчить его.
С тех пор как я живу и действую, судьба как-то всегда приводила меня к развязке чужих драм, как будто
без меня никто не мог бы ни
умереть, ни прийти в отчаяние!