Неточные совпадения
Добрее, кротче, мягче
я мало встречал людей; совершенно одинокий в России, разлученный со всеми своими, плохо говоривший по-русски, он имел женскую привязанность
ко мне.
— Видишь, — сказал Парфений, вставая и потягиваясь, — прыткий какой, тебе все еще мало Перми-то, не укатали крутые горы. Что,
я разве говорю, что запрещаю? Венчайся себе, пожалуй, противузаконного ничего нет; но лучше бы было семейно да кротко. Пришлите-ка
ко мне вашего попа, уломаю его как-нибудь; ну, только одно помните: без документов со стороны невесты и не пробуйте. Так «ни тюрьма, ни ссылка» — ишь какие нынче, подумаешь, люди стали! Ну, господь с вами, в
добрый час, а с княгиней-то вы
меня поссорите.
Вот этого-то общества, которое съезжалось со всех сторон Москвы и теснились около трибуны, на которой молодой воин науки вел серьезную речь и пророчил былым, этого общества не подозревала Жеребцова. Ольга Александровна была особенно
добра и внимательна
ко мне потому, что
я был первый образчик мира, неизвестного ей; ее удивил мой язык и мои понятия. Она во
мне оценила возникающие всходы другой России, не той, на которую весь свет падал из замерзших окон Зимнего дворца. Спасибо ей и за то!
Я тоже стану отвечать ей, напишу, что я, за ее
добро ко мне, сделал для тебя все, что мог.
Неточные совпадения
— Послали в Клин нарочного, // Всю истину доведали, — // Филиппушку спасли. // Елена Александровна //
Ко мне его, голубчика, // Сама — дай Бог ей счастие! // За ручку подвела. //
Добра была, умна была,
Милон.
Я почту за истинное счастие, если удостоюсь вашего
доброго мнения, ваших
ко мне милостей…
Употреблю все, чтобы помочь вам сделаться тем, чем вы должны быть, чем вам назначила быть ваша
добрая, внутри вас же самих заключенная природа ваша, чтобы не даром была любовь ваша
ко мне, чтобы
я, точно, был кормилец ваш!»
— Auf, Kinder, auf!.. s’ist Zeit. Die Mutter ist schon im Saal, [Вставать, дети, вставать!.. пора. Мать уже в зале (нем.).] — крикнул он
добрым немецким голосом, потом подошел
ко мне, сел у ног и достал из кармана табакерку.
Я притворился, будто сплю. Карл Иваныч сначала понюхал, утер нос, щелкнул пальцами и тогда только принялся за
меня. Он, посмеиваясь, начал щекотать мои пятки. — Nu, nun, Faulenzer! [Ну, ну, лентяй! (нем.).] — говорил он.
— Да… очень! — отвечала она, обратив
ко мне головку, с таким откровенно-добрым выражением, что
я перестал бояться.