Неточные совпадения
Мы переписывались, и очень, с 1824 года, но письма — это опять перо и бумага, опять учебный стол с чернильными пятнами и иллюстрациями, вырезанными перочинным ножом; мне хотелось ее видеть, говорить с ней о новых идеях — и потому можно себе представить, с каким восторгом я услышал, что кузина приедет
в феврале (1826) и
будет у нас
гостить несколько месяцев.
Я бывал у них и всякий раз проходил той залой, где Цынский с компанией судил и рядил нас;
в ней висел, тогда и потом, портрет Павла — напоминовением ли того, до чего может унизить человека необузданность и злоупотребление власти, или для того, чтоб поощрять полицейских на всякую свирепость, — не знаю, но он
был тут с тростью
в руках, курносый и нахмуренный, — я останавливался всякий раз пред этим портретом, тогда арестантом, теперь
гостем.
У него на кухне готовилось всегда на двенадцать человек; если
гостей было меньше половины, он огорчался; если не больше двух человек, он
был несчастен; если же никого не
было, он уходил обедать, близкий к отчаянию,
в комнаты Дульцинеи.
Сверх дня рождения, именин и других праздников, самый торжественный сбор родственников и близких
в доме княжны
был накануне Нового года. Княжна
в этот день поднимала Иверскую божию матерь. С пением носили монахи и священники образ по всем комнатам. Княжна первая, крестясь, проходила под него, за ней все
гости, слуги, служанки, старики, дети. После этого все поздравляли ее с наступающим Новым годом и дарили ей всякие безделицы, как дарят детям. Она ими играла несколько дней, потом сама раздаривала.
Со всем тем княгиня,
в сущности, после смерти мужа и дочерей скучала и бывала рада, когда старая француженка, бывшая гувернанткой при ее дочерях, приезжала к ней
погостить недели на две или когда ее племянница из Корчевы навещала ее. Но все это
было мимоходом, изредка, а скучное с глазу на глаз с компаньонкой не наполняло промежутков.
…Прошли недели две. Мужу
было все хуже и хуже,
в половину десятого он просил
гостей удаляться, слабость, худоба и боль возрастали. Одним вечером, часов
в девять, я простился с больным. Р. пошла меня проводить.
В гостиной полный месяц стлал по полу три косые бледно-фиолетовые полосы. Я открыл окно, воздух
был чист и свеж, меня так им и обдало.
Внимание хозяина и
гостя задавило меня, он даже написал мелом до половины мой вензель; боже мой, моих сил недостает, ни на кого не могу опереться из тех, которые могли
быть опорой; одна — на краю пропасти, и целая толпа употребляет все усилия, чтоб столкнуть меня, иногда я устаю, силы слабеют, и нет тебя вблизи, и вдали тебя не видно; но одно воспоминание — и душа встрепенулась, готова снова на бой
в доспехах любви».
У Кетчера нельзя
было оставаться, он жил ужасно далеко, и
в этот день у его матери
были гости.
Несколько испуганная и встревоженная любовь становится нежнее, заботливее ухаживает, из эгоизма двух она делается не только эгоизмом трех, но самоотвержением двух для третьего; семья начинается с детей. Новый элемент вступает
в жизнь, какое-то таинственное лицо стучится
в нее,
гость, который
есть и которого нет, но который уже необходим, которого страстно ждут. Кто он? Никто не знает, но кто бы он ни
был, он счастливый незнакомец, с какой любовью его встречают у порога жизни!
Это
было существо веселое, беззаботное и, наверное, как Лаура
в «Каменном
госте» Пушкина, никогда не заботившаяся о том, что там, где-то далеко,
в Париже, холодно, слушая, как сторож
в Мадриде кричит «ясно»…
Сказавши это, он бросился на кресло, изнеможенный, и замолчал. При слове «гильотина» хозяин побледнел,
гости обеспокоились, сделалась пауза. Магистр
был уничтожен, но именно
в эти минуты самолюбие людское и закусывает удила. И. Тургенев советует человеку, когда он так затешется
в споре, что самому сделается страшно, провесть раз десять языком внутри рта, прежде чем вымолвить слово.
Через день утром она прислала за мной. Я застал у нее несколько человек
гостей. Она
была повязана белым батистовым платком вместо чепчика, это обыкновенно
было признаком, что она не
в духе, щурила глаза и не обращала почти никакого внимания на тайных советников и явных генералов, приходивших свидетельствовать свое почтение.
Когда они поняли, что я не
буду участвовать ни
в дележе общих добыч, ни сам грабить, они стали на меня смотреть, как на непрошеного
гостя и опасного свидетеля.
Другой раз, у них же, он приехал на званый вечер; все
были во фраках, и дамы одеты. Галахова не звали, или он забыл, но он явился
в пальто; [сюртуке (от фр. paletot).] посидел, взял свечу, закурил сигару, говорил, никак не замечая ни
гостей, ни костюмов. Часа через два он меня спросил...
Все
гости были в сборе, когда взошел, холодно кланяясь, человек, которого оригинальная наружность, красивая и самобытно резкая, должна
была каждого остановить на себе.
Один из последних опытов «гостиной»
в прежнем смысле слова не удался и потух вместе с хозяйкой. Дельфина Гэ истощала все свои таланты, блестящий ум на то, чтоб как-нибудь сохранить приличный мир между
гостями, подозревавшими, ненавидевшими друг друга. Может ли
быть какое-нибудь удовольствие
в этом натянутом, тревожном состоянии перемирия,
в котором хозяин, оставшись один, усталый, бросается на софу и благодарит небо за то, что вечер сошел с рук без неприятностей.
Английский народ при вести, что человек «красной рубашки», что раненный итальянской пулей едет к нему
в гости, встрепенулся и взмахнул своими крыльями, отвыкнувшими от полета и потерявшими гибкость от тяжелой и беспрерывной работы.
В этом взмахе
была не одна радость и не одна любовь —
в нем
была жалоба,
был ропот,
был стон —
в апотеозе одного
было порицание другим.
…На другой день я поехал
в Стаффорд Гауз и узнал, что Гарибальди переехал
в Сили, 26, Prince's Gate, возле Кензинтонского сада. Я отправился
в Prince's Gate; говорить с Гарибальди не
было никакой возможности, его не спускали с глаз; человек двадцать
гостей ходило, сидело, молчало, говорило
в зале,
в кабинете.
Наконец мы, более или менее, видели четыре нации, составляющие почти весь крайний восток. С одними имели ежедневные и важные сношения, с другими познакомились поверхностно, у третьих
были в гостях, на четвертых мимоходом взглянули. Все четыре народа принадлежат к одному семейству если не по происхождению, как уверяют некоторые, производя, например, японцев от курильцев, то по воспитанию, этому второму рождению, по культуре, потом по нравам, обычаям, отчасти языку, вере, одежде и т. д.
Неточные совпадения
Г-жа Простакова (обробев и иструсясь). Как! Это ты! Ты, батюшка!
Гость наш бесценный! Ах, я дура бессчетная! Да так ли бы надобно
было встретить отца родного, на которого вся надежда, который у нас один, как порох
в глазе. Батюшка! Прости меня. Я дура. Образумиться не могу. Где муж? Где сын? Как
в пустой дом приехал! Наказание Божие! Все обезумели. Девка! Девка! Палашка! Девка!
В то время существовало мнение, что градоначальник
есть хозяин города, обыватели же
суть как бы его
гости. Разница между"хозяином"
в общепринятом значении этого слова и"хозяином города"полагалась лишь
в том, что последний имел право сечь своих
гостей, что относительно хозяина обыкновенного приличиями не допускалось. Грустилов вспомнил об этом праве и задумался еще слаще.
Но Прыщ
был совершенно искренен
в своих заявлениях и твердо решился следовать по избранному пути. Прекратив все дела, он ходил по
гостям, принимал обеды и балы и даже завел стаю борзых и гончих собак, с которыми травил на городском выгоне зайцев, лисиц, а однажды заполевал [Заполева́ть — добыть на охоте.] очень хорошенькую мещаночку. Не без иронии отзывался он о своем предместнике, томившемся
в то время
в заточении.
Он прошел вдоль почти занятых уже столов, оглядывая
гостей. То там, то сям попадались ему самые разнообразные, и старые и молодые, и едва знакомые и близкие люди. Ни одного не
было сердитого и озабоченного лица. Все, казалось, оставили
в швейцарской с шапками свои тревоги и заботы и собирались неторопливо пользоваться материальными благами жизни. Тут
был и Свияжский, и Щербацкий, и Неведовский, и старый князь, и Вронский, и Сергей Иваныч.
В Левинском, давно пустынном доме теперь
было так много народа, что почти все комнаты
были заняты, и почти каждый день старой княгине приходилось, садясь зa стол, пересчитывать всех и отсаживать тринадцатого внука или внучку за особенный столик. И для Кити, старательно занимавшейся хозяйством,
было не мало хлопот о приобретении кур, индюшек, уток, которых при летних аппетитах
гостей и детей выходило очень много.