Неточные совпадения
В 1846,
в начале зимы, я был
в последний раз
в Петербурге и видел Витберга. Он совершенно
гибнул, даже его прежний гнев против его врагов, который я так любил, стал потухать; надежд у него не было больше, он ничего не делал, чтоб выйти из своего положения, ровное отчаяние докончило его, существование сломилось на всех составах. Он ждал смерти.
Я Сашу потом знал очень хорошо. Где и как умела она развиться, родившись между кучерской и кухней, не выходя из девичьей, я никогда не мог понять, но развита была она необыкновенно. Это была одна из тех неповинных жертв, которые
гибнут незаметно и чаще, чем мы думаем,
в людских, раздавленные крепостным состоянием. Они
гибнут не только без всякого вознаграждения, сострадания, без светлого дня, без радостного воспоминания, но не зная, не подозревая сами, что
в них
гибнет и сколько
в них умирает.
Не одни железные цепи перетирают жизнь; Чаадаев
в единственном письме, которое он мне писал за границу (20 июля 1851), говорит о том, что он
гибнет, слабеет и быстрыми шагами приближается к концу — «не от того угнетения, против которого восстают люди, а того, которое они сносят с каким-то трогательным умилением и которое по этому самому пагубнее первого».
Неточные совпадения
Дело
в том, что пришло нам спасать нашу землю; что
гибнет уже земля наша не от нашествия двадцати иноплеменных языков, а от нас самих; что уже, мимо законного управленья, образовалось другое правленье, гораздо сильнейшее всякого законного.
Это было дома у Марины,
в ее маленькой, уютной комнатке. Дверь на террасу — открыта, теплый ветер тихонько перебирал листья деревьев
в саду; мелкие белые облака паслись
в небе, поглаживая луну, никель самовара на столе казался голубым, серые бабочки трепетали и
гибли над огнем, шелестели на розовом абажуре лампы. Марина —
в широчайшем белом капоте, —
в широких его рукавах сверкают голые, сильные руки. Когда он пришел — она извинилась:
— Богам богиня — вонми, послушай — пора!
Гибнет род человеческий. И — погибнет! Ты же еси… Утешь —
в тебе спасенье! Сойди…
— Предки наши были умные, ловкие люди, — продолжал он, — где нельзя было брать силой и волей, они создали систему, она обратилась
в предание — и вы
гибнете систематически, по преданию, как индианка, сожигающаяся с трупом мужа…
Он видит, как туча народа, точно саранча, движется, располагается на бивуаках, зажигает костры; видит мужчин
в звериных шкурах, с дубинами, оборванных матерей, голодных детей; видит, как они режут, истребляют все на пути, как
гибнут отсталые.