Неточные совпадения
— Сколько у вас профессоров
в отделении? — спросил как-то попечитель у
студента в политической
аудитории.
Вот этот-то профессор, которого надобно было вычесть для того, чтоб осталось девять, стал больше и больше делать дерзостей
студентам;
студенты решились прогнать его из
аудитории. Сговорившись, они прислали
в наше отделение двух парламентеров, приглашая меня прийти с вспомогательным войском. Я тотчас объявил клич идти войной на Малова, несколько человек пошли со мной; когда мы пришли
в политическую
аудиторию, Малов был налицо и видел нас.
У всех
студентов на лицах был написан один страх, ну, как он
в этот день не сделает никакого грубого замечания. Страх этот скоро прошел. Через край полная
аудитория была непокойна и издавала глухой, сдавленный гул. Малов сделал какое-то замечание, началось шарканье.
Едва я успел
в аудитории пять или шесть раз
в лицах представить
студентам суд и расправу университетского сената, как вдруг
в начале лекции явился инспектор, русской службы майор и французский танцмейстер, с унтер-офицером и с приказом
в руке — меня взять и свести
в карцер. Часть
студентов пошла провожать, на дворе тоже толпилась молодежь; видно, меня не первого вели, когда мы проходили, все махали фуражками, руками; университетские солдаты двигали их назад,
студенты не шли.
С этого времени я
в аудитории пользовался величайшей симпатией. Сперва я слыл за хорошего
студента; после маловской истории сделался, как известная гоголевская дама, хороший
студент во всех отношениях.
Я чуть не захохотал, но, когда я взглянул перед собой, у меня зарябило
в глазах, я чувствовал, что я побледнел и какая-то сухость покрыла язык. Я никогда прежде не говорил публично,
аудитория была полна
студентами — они надеялись на меня; под кафедрой за столом — «сильные мира сего» и все профессора нашего отделения. Я взял вопрос и прочел не своим голосом: «О кристаллизации, ее условиях, законах, формах».
Прошло несколько месяцев; вдруг разнесся
в аудитории слух, что схвачено ночью несколько человек
студентов — называли Костенецкого, Кольрейфа, Антоновича и других; мы их знали коротко, — все они были превосходные юноши.
Треск, вопль, неистовство одобрения удвоились,
студенты построились на лестнице,
в аудитории они предоставили шуметь гостям.
Неточные совпадения
Надоедал Климу
студент Попов; этот голодный человек неутомимо бегал по коридорам,
аудиториям, руки его судорожно, как вывихнутые, дергались
в плечевых суставах; наскакивая на коллег, он выхватывал из карманов заношенной тужурки письма, гектографированные листки папиросной бумаги и бормотал, втягивая
в себя звук с:
Но он
в эту
аудиторию не принес той чистой любви к науке, которая его сопровождала
в Московском университете; как он ни обманывал себя, но медицина была для него местом бегства: он
в нее шел от неудач, шел от скуки, от нечего делать; много легло уже расстояния между веселым
студентом и отставным чиновником, дилетантом медицины.
Кучка
студентов, вероятно засидевшихся
в аудитории за продолжением споров о Бел_и_чке, спешно торопилась
в столовую, все еще громко разговаривая. Я знал, что они сейчас накинутся на меня, и нарочно свернул
в сторону к парку.
Однажды он показывал
студентам больного манией величия: когда
в дверях
аудитории явился этот длинный человек,
в белом одеянии,
в колпаке, похожем на чулок, я невольно усмехнулся, но он, остановясь на секунду рядом со мною, взглянул
в лицо мне, и я отскочил, — как будто он ударил
в сердце мое черным, но огненным острием своего взгляда.
Странный был человек Епинет Мухоедов,
студент Казанского университета, с которым я
в одной комнате прожил несколько лет и за всем тем не знал его хорошенько; всегда беспечный, одинаково беззаботный и вечно веселый, он был из числа тех
студентов, которых сразу не заметишь
в аудитории и которые ничего общего не имеют с студентами-генералами, шумящими на сходках и руководящими каждым выдающимся движением студенческой жизни.