Но будь я богат, как Ротшильд, — кто будет
справляться с лицом моим и не тысячи ли женщин, только свистни, налетят ко мне с своими красотами?
Около него — высокий молодой человек с продолговатым лицом, с манерами англичанина. Он похож на статую. Ни один мускул его лица не дрогнет. На лице написана холодная сосредоточенность человека, делающего серьезное дело. Только руки его выдают… Для опытного глаза видно, что он переживает трагедию: ему страшен проигрыш… Он
справляется с лицом, но руки его тревожно живут, он не может с ними справиться…
Неточные совпадения
— Эта нежность мне не к
лицу. На сплетню я плюю, а в городе мимоходом скажу, как мы говорили сейчас, что я сватался и получил отказ, что это огорчило вас, меня и весь дом… так как я давно надеялся… Тот уезжает завтра или послезавтра навсегда (я уж
справился) — и все забудется. Я и прежде ничего не боялся, а теперь мне нечем дорожить. Я все равно, что живу, что нет
с тех пор, как решено, что Вера Васильевна не будет никогда моей женой…
Муж, обеспокоенный,
с недоумевающим и растерянным видом, тотчас же подбежал к ней. Но Шурочка уже успела
справиться с собой и отняла платок от
лица. Слез больше не было, хотя глаза ее еще сверкали злобным, страстным огоньком.
Ивана Миронова вывели и стали допрашивать. Степан Пелагеюшкин, высокий, сутуловатый, длиннорукий мужик,
с орлиным носом и мрачным выражением
лица, первый стал допрашивать. Степан был мужик одинокий, отбывший воинскую повинность. Только что отошел от отца и стал
справляться, как у него увели лошадь. Проработав год в шахтах, Степан опять справил двух лошадей. Обеих увели.
В его первой комнате быстро мелькнула белая фигура. Долинский приподнялся на локоть. Что это такое? Спрашивал он себя, не зная, что подумать. На пороге его спальни показалась Анна Михайловна. Она была в белом ночном пеньюаре, но голова ее еще не была убрана по ночному. При первом взгляде на ее
лицо видно было, что она находится в сильнейшем волнении,
с которым никак не может
справиться.
В горле у него что-то точно оборвалось и захлестнулось. Щавинский быстро оглядел его в профиль. Неожиданное, не виданное до сих пор выражение нежной мягкости легло вокруг рта и на дрогнувшем подбородке штабс-капитана, и глаза его засияли тем теплым, дрожащим светом, который светится сквозь внезапные непроливающиеся слезы. Но он тотчас же
справился с собой, на секунду зажмурился, потом повернул к Щавинскому простодушное, бессмысленное
лицо и вдруг выругался скверным, длинным русским ругательством.