Он дружелюбно говорил с ней, без покровительственного вида, который ее так раздражал, большею же частью он, как и отец его, не обращал
на нее внимания, иногда только, от нечего делать, дразнил и мучил, как маленького зверька.
Неточные совпадения
— Хорошо сказано! — промолвила
она, не обратив
внимания на этот взгляд. — Вы не лишены остроумия, мой друг, а я всегда имела слабость к умным людям — они приятное явление между болванами.
Перемена в настроении духа Анжелики Сигизмундовны не ускользнула от
внимания Ядвиги, и
она поспешила переменить разговор, однако, несмотря
на все свои старания, так и не смогла возвратить своей старшей воспитаннице радостное настроение первых мгновений.
Ирена несколько времени не двигалась с места, поняв, что с этой минуты между ними есть тайна, что он указал
ей способ и возможность свидания.
Она не обратила
внимания на то, что он не пригласил
ее посетить
ее подругу — свою дочь; зато
она была уверена, что
ее сон осуществляется, так как князь Облонский был, казалось
ей, именно тот, кого
она видела в том сне и кого
ее мать, по всей вероятности, назначила
ей в супруги, не желая
ей его назвать. Что касается князя, то он, удаляясь, говорил...
Она не могла, впрочем, не обратить
внимания на грустное, совершенно не гармонирующее с бальной обстановкой выражение мужественного, не совсем правильного, но чрезвычайно выразительного лица Виктора Аркадьевича.
Анжелика Сигизмундовна, быть может, и обратила бы
внимание на странный блеск глаз молодой девушки и ярко вспыхивающий румянец
ее щек, но Ядвига заметила только, что Ирена не вспоминает мать и, кажется, не скучает, и была очень довольна.
Анжелика мало обращала
внимания на свой туалет, но желание не показаться одетой хуже Елен заставило
ее на этот раз позаботиться о нем.
«Нет, не все, — подумала
она, — один,
внимание которого мне всего дороже, не глядит
на меня».
Графиня не обратила
внимания на ее восклицание и начала с озабоченным видом осматривать и поправлять цветы
на жардиньерках.
Анжелика поистине была царицей бала. Общее
внимание было приковано к
ней.
На других девушек и не глядели.
Ирена не обращала
внимания на путь, однако, в конце концов,
она заметила, что находится в совершенно незнакомой
ей части леса.
Тех, которых он ввел в
ее салон, постигла печальная судьба —
она не обращала
на них
внимания. Все они были для
нее слишком мелки…
Взволнованная Рена не только не узнала Степана, которого видела только раз, когда садилась в дорожную карету у опушки Облонского леса, но даже не заметила, что старичок священник упоминал все время имя Владимир, а не Сергей, как звали князя Облонского — избранника
ее матери. Тем менее могла
она обратить
внимание на то, что Сергей Сергеевич хотя несколько измененным, но четким почерком расписался в церковных книгах: отставной гвардии корнет Владимир Геннадиевич Перелешин.
Он почему-то всецело верил в сидевшего перед ним человека, верил, что он исполнит то, за что взялся, что Ирена будет здорова и что, когда он, князь, внушит
ей, что не следует обращать
внимания на отсутствие матери, которая, конечно, сердится за то, что
она отдалась ему без брака, — событие последнего он заставит
ее позабыть совершенно, — то
она будет весела и довольна.
— О, я не буду так нескромна, чтобы сказать — за что! — отвечала хозяйка, видя, что
ей представляется случай одним ударом убить двух зайцев, Анжель и князя, против которого
она тоже имела зуб: он никогда, ни
на один день, не удостаивал
ее своим
вниманием, что
ее очень оскорбляло, так как нравиться, хотя бы и
на самый короткий срок, этому аристократу, стоявшему головой выше всей золотой молодежи Петербурга, было большой честью.
Не успела
она немного привыкнуть после уличного шума к глубокой тишине, царившей вокруг
нее и помогшей
ей успокоиться, как до слуха
ее долетели звуки чьих-то голосов. Сначала
она не обратила
на это
внимания, но голоса становились громче.
Утром страшный кошмар, несколько раз повторявшийся ей в сновидениях еще до связи с Вронским, представился ей опять и разбудил ее. Старичок с взлохмаченной бородой что-то делал, нагнувшись над железом, приговаривая бессмысленные французские слова, и она, как и всегда при этом кошмаре (что и составляло его ужас), чувствовала, что мужичок этот не обращает
на нее внимания, но делает это какое-то страшное дело в железе над нею. И она проснулась в холодном поту.
Неточные совпадения
Легко было немке справиться с беспутною Клемантинкою, но несравненно труднее было обезоружить польскую интригу, тем более что
она действовала невидимыми подземными путями. После разгрома Клемантинкинова паны Кшепшицюльский и Пшекшицюльский грустно возвращались по домам и громко сетовали
на неспособность русского народа, который даже для подобного случая ни одной талантливой личности не сумел из себя выработать, как
внимание их было развлечено одним, по-видимому, ничтожным происшествием.
Тогда он не обратил
на этот факт надлежащего
внимания и даже счел его игрою воображения, но теперь ясно, что градоначальник, в видах собственного облегчения, по временам снимал с себя голову и вместо
нее надевал ермолку, точно так, как соборный протоиерей, находясь в домашнем кругу, снимает с себя камилавку [Камилавка (греч.) — особой формы головной убор, который носят старшие по чину священники.] и надевает колпак.
Испуганный тем отчаянным выражением, с которым были сказаны эти слова, он вскочил и хотел бежать за
нею, но, опомнившись, опять сел и, крепко сжав зубы, нахмурился. Эта неприличная, как он находил, угроза чего-то раздражила его. «Я пробовал всё, — подумал он, — остается одно — не обращать
внимания», и он стал собираться ехать в город и опять к матери, от которой надо было получить подпись
на доверенности.
Ни у кого не спрашивая о
ней, неохотно и притворно-равнодушно отвечая
на вопросы своих друзей о том, как идет его книга, не спрашивая даже у книгопродавцев, как покупается
она, Сергей Иванович зорко, с напряженным
вниманием следил за тем первым впечатлением, какое произведет его книга в обществе и в литературе.
И он стал, сначала осторожно, а потом более и более увлекаясь, обращать
ее внимание на разные подробности украшения дома и сада. Видно было, что, посвятив много труда
на улучшение и украшение своей усадьбы, Вронский чувствовал необходимость похвастаться ими пред новым лицом и от души радовался похвалам Дарьи Александровны.