Неточные совпадения
— Ну-ка, старина, что-то сон не берет, — порасскажи-ка нам теперь о дворе вашего великого
князя, — сказал Захарий. — О прошлых делах не так любопытно слушать, как о тех, с которыми время идет рядышком. Ты же о чем-то давича заговорил, будто иную
весть не проглотишь. Небось, говори смело, мы верные слуги московского
князя, у нас ведь добро не в горле останавливается, а в памяти: оно дымом не рассеется и глаз не закоптит.
— Вот то-то, боярин, сами вы напросились на нелюбое слово. Я говорил, что на всякого не приберешь нравную
весть. Однако за что же ты застеняешь крамольников, — они кругом виноваты, в них, видно, и кровинки русской нет, а то бы они не променяли своих на чужих, не стали бы якшаться да совет держать с иноверною Литвою! Мы холопы, а тоже кое-что смекаем; я не один, вся Москва знает, о чем теперь помышляет
князь наш.
И жил он здесь ни много ни мало, шесть годов с половиною, и потребовал его
князь опять перед лицо свое,
повелел ему занять прежнее его место окольничьего.
Великий
князь оказал милость, дал опасную грамоту [Предохранительный лист для свободного приезда в Москву.], для приезда Феофила в Москву, а отпуская его обратно,
велел передать новгородцам...
Оставалась одна опора Новгорода —
князь Василий Шуйский-Гребенка, но вскоре пришла
весть, что он, разбитый и раненый, бежал в Холмогоры.
— В руцех у Него милостей много. Не нам судить и разбирать, к чему
ведет Его святой промысел. Нам остается верить только, что все идет к лучшему, — сказал
князь Иван, указывая рукой на кроткий лик Спасителя, в ярко горящем золотом венце, глядевший на собеседников из переднего угла светлицы.
Когда он близился к концу, Иоанн
повелел принести запись к новгородцам, и дьяк, составивший ее, прочитал ее вслух. Назарий и Захарий приложили свои руки, а боярин Федор Давыдович почтительно принял ее от великого
князя, обернул тщательно в хартию, в камку, спрятал ее, и, переговорив о чем-то вполголоса с Иоанном, поклонился ему и вышел поспешно из палаты.
По его уходе двери думной палаты распахнулись и Иоанн
повелел собрать полный совет народный для выслушания воли его. Перед лицом великого
князя предстали, кроме митрополита, епископов, братьев, бояр и прочих думных людей, окольничьи, стольники, стряпчие, дьяки, головы, сотники, дети боярские, гости, жильцы, торговые и другого сословия люди.
— Мы всегда готовы покорствовать тебе,
князю князей:
повели — представим тебе потребное число воинов. Мы не ослушники твоей воли…
Через несколько времени великий
князь потребовал к себе задержанных опасчиков новгородских, укорял их в неверности и, наконец,
велел дать им охранные и опасные грамоты для послов и отпустил восвояси.
Купцы рассказали дружинникам о новгородских событиях последних дней и о начавшейся войне Великого Новгорода с великим
князем Иоанном и добавили в заключение, что до них донеслась
весть, что псковские дружины сошлись с дружинами великого
князя, а съестные припасы и другое продовольствие подвигаются также к москвитянам и отстоят уже далеко от них. Новгородские ратные люди покушались было подстеречь их, так как охранных воинов немного, но все еще перекорялись, кому
вести их туда.
Брату своему
велел он стать в Благовещенском монастыре,
князю Ивану Юрьевичу — в Юрьевском, Холмскому — в Аркадьевском, Александру Оболенскому — у Николы на Мостицах, Борису Оболенскому — в местечке Сокове, у Благовещенья,
князю Василью Верейскому — на Лисьей горке, а боярину Федору Давыдовичу и
князю Ивану Стриге-Оболенскому — на Городище.
Неточные совпадения
А
князь опять больнехонек… // Чтоб только время выиграть, // Придумать: как тут быть, // Которая-то барыня // (Должно быть, белокурая: // Она ему, сердечному, // Слыхал я, терла щеткою // В то время левый бок) // Возьми и брякни барину, // Что мужиков помещикам //
Велели воротить! // Поверил! Проще малого // Ребенка стал старинушка, // Как паралич расшиб! // Заплакал! пред иконами // Со всей семьею молится, //
Велит служить молебствие, // Звонить в колокола!
И
повел их вор-новотор сначала все ельничком да березничком, потом чащей дремучею, потом перелесочком, да и вывел прямо на поляночку, а посередь той поляночки
князь сидит.
— Да что же в воскресенье в церкви? Священнику
велели прочесть. Он прочел. Они ничего не поняли, вздыхали, как при всякой проповеди, — продолжал
князь. — Потом им сказали, что вот собирают на душеспасительное дело в церкви, ну они вынули по копейке и дали. А на что — они сами не знают.
Князь Кузовлев сидел бледный на своей кровной, Грабовского завода, кобыле, и Англичанин
вел ее под уздцы.
У
князя в сакле собралось уже множество народа. У азиатов, знаете, обычай всех встречных и поперечных приглашать на свадьбу. Нас приняли со всеми почестями и
повели в кунацкую. Я, однако ж, не позабыл подметить, где поставили наших лошадей, знаете, для непредвидимого случая.