Неточные совпадения
— Я всегда следовал и до конца бренных дней
моей трудной
жизни буду держаться правила, что горе тому дому, где владычествует жена, горе царству, коим повелевают многие. Верных
моих слуг я люблю, караю только изменников. Для всех я тружусь день и ночь, проливаю слезы и пот, видя зло, которое и хочу искоренить.
— Слушай, отец: я царь и дело трудное — править большим государством; быть милостивым — вредно для государства, быть строгим — повелевает долг царя, но строгость точно камень лежит на
моем сердце. Вот и сегодня, в годовщину
моего венчания на царство, вместе с придорожными татями погиб на виселице сын изменника Воротынского, — неповинен он был еще по делам, но лишь по рождению. Правильно ли поступил я, пресекши молодую
жизнь сына крамольника, дабы он не угодил в отца, друга Курбского?
«Без роду, без прозвища. Как траве без корней — перекати-поле — катиться мне по полю житейскому… Прощайте, сладкие мечты! Прощай, княжна,
моя лапушка!.. Легко на словах попрощаться, а как из сердца-то вырвать? Смерть лучше, чем
жизнь такая бездольная»!..
— Не за что, княжна, благодарить меня. Как бы иначе мог поступить я? Али не ведаешь ты, что вся
жизнь моя в тебе одной, что охотно за тебя положу я на плаху свою голову, что люблю я тебя всем сердцем
моим, к тебе одной стремятся все
мои помыслы…
«Конечно, — писал он, — род князей Воротынских ничуть не ниже нашего рода, и брак одного из его представителей с
моей племянницей при других обстоятельствах и в другое время был бы и для меня не только желателен, но даже более чем приятен, особенно при тех качествах, которыми, оказывается, наделен молодой князь, но, приняв во внимание переживаемое тяжелое время, время гонения боярских родов, желание породниться с отпрыском опального рода князей Воротынских, друзей изменника Курбского, одно имя которого приводит доныне царя в состояние неистовства, является опасною игрою, в которой игрок должен иметь мужество поставить на карту не только милость и благословение царя, но даже и самую
жизнь свою и своего семейства.
На это, клянусь тебе Господом, у меня хватит решимости; но, подобно трусу, скрываться у тебя в вотчине, подводя тебя под царский гнев, быть вдали от тебя, князь, и от княжны,
моей нареченной невесты, вдали от места, где решается вопрос о
моей жизни или смерти, я не решусь…
Лучше я уйду от тебя куда глаза глядят, лучше я сам покончу с
моею постылою
жизнью…
— Не таюсь я перед тобой, великий государь! Что за глаза, то и в глаза скажу… Спокойствие твое и государства твоего мне дороже
жизни моей нестоящей, и гибель твоя и разорение русского царства страшнее гнева твоего… Казнить хоть вели, а говорить что надо буду…
Значит, наступил момент спасти ее от смерти даже ценою
моей жизни, — так работала мысль Якова Потаповича.
— Чего мне себя-то жалеть?.. Что мне в
жизни постылой ожидать теперь, коли взяли вороги
моего суженого, а вместе с ним и сердце из груди
моей вырвали? — со стоном произнесла она.
— Да, сын!.. — встала с колен мать Досифея и, сев рядом с ним на кровать, продолжала: — Слушай же, я расскажу тебе грустную повесть о
моей жизни.
Более двадцати лет минуло со дня, когда, дав
жизнь ребенку, плоду
моего невольного греха, или, скорее, несчастия, я, оправившись от болезни, надела на него свой тельник и подкинула его к калитке сада князя Василия Прозоровского, а сама пошла в эту святую обитель и, бросившись к ногам еще прежней покойной игуменьи, поведала ей все и умоляла ее оставить меня в послушницах.
— Вот трупы
моих злодеев! Вы служили им; но из милосердия дарую вам
жизнь, — сказал царь призванным боярыням и служанкам княгини Евдокии.
«Казню его не за замысел на
мою жизнь, а на
жизнь царя всея Руси; за себя бы я простил ему, но не могу допустить за Россию», — сказал мне великий государь, отправляя в Слотино.
Неточные совпадения
Городничий (дрожа).По неопытности, ей-богу по неопытности. Недостаточность состояния… Сами извольте посудить: казенного жалованья не хватает даже на чай и сахар. Если ж и были какие взятки, то самая малость: к столу что-нибудь да на пару платья. Что же до унтер-офицерской вдовы, занимающейся купечеством, которую я будто бы высек, то это клевета, ей-богу клевета. Это выдумали злодеи
мои; это такой народ, что на
жизнь мою готовы покуситься.
Хлестаков. Право, не знаю. Ведь
мой отец упрям и глуп, старый хрен, как бревно. Я ему прямо скажу: как хотите, я не могу жить без Петербурга. За что ж, в самом деле, я должен погубить
жизнь с мужиками? Теперь не те потребности; душа
моя жаждет просвещения.
Хлестаков. Нет, я влюблен в вас.
Жизнь моя на волоске. Если вы не увенчаете постоянную любовь
мою, то я недостоин земного существования. С пламенем в груди прошу руки вашей.
Анна Андреевна. Перестань, ты ничего не знаешь и не в свое дело не мешайся! «Я, Анна Андреевна, изумляюсь…» В таких лестных рассыпался словах… И когда я хотела сказать: «Мы никак не смеем надеяться на такую честь», — он вдруг упал на колени и таким самым благороднейшим образом: «Анна Андреевна, не сделайте меня несчастнейшим! согласитесь отвечать
моим чувствам, не то я смертью окончу
жизнь свою».
Почтмейстер. Нет, о петербургском ничего нет, а о костромских и саратовских много говорится. Жаль, однако ж, что вы не читаете писем: есть прекрасные места. Вот недавно один поручик пишет к приятелю и описал бал в самом игривом… очень, очень хорошо: «
Жизнь моя, милый друг, течет, говорит, в эмпиреях: барышень много, музыка играет, штандарт скачет…» — с большим, с большим чувством описал. Я нарочно оставил его у себя. Хотите, прочту?