Неточные совпадения
Кузьма Терентьев бросился на Фимку, приподнял ее одной рукой за шиворот, а другой стал срывать с нее
одежду. Обнажив ее совершенно, он снова бросил ее на пол, схватил самый
толстый кнут и стал хлестать ее им по чем попало, с каким-то безумным остервенением. Страшные вопли огласили погребицу. Но в этих воплях слышен был лишь бессвязный крик, ни просьбы о пощаде, ни даже о жалости не было в них.
Неточные совпадения
Остались: один хмельной, но немного, сидевший за пивом, с виду мещанин; товарищ его,
толстый, огромный, в сибирке [Сибирка — верхняя
одежда в виде короткого сарафана в талию со сборками и стоячим воротником.] и с седою бородой, очень захмелевший, задремавший на лавке, и изредка, вдруг, как бы спросонья, начинавший прищелкивать пальцами, расставив руки врозь, и подпрыгивать верхнею частию корпуса, не вставая с лавки, причем подпевал какую-то ерунду, силясь припомнить стихи, вроде:
Этот Тимофеич, потертый и проворный старичок, с выцветшими желтыми волосами, выветренным, красным лицом и крошечными слезинками в съеженных глазах, неожиданно предстал перед Базаровым в своей коротенькой чуйке [Чуйка — верхняя
одежда, длинный суконный кафтан.] из
толстого серо-синеватого сукна, подпоясанный ременным обрывочком и в дегтярных сапогах.
Стиснутые низенькими сараями, стеной амбара и задним фасадом дома, они образовали на земле
толстый слой изношенных
одежд, от них исходил запах мыла, прелой кожи, пота.
Нехлюдов слушал и вместе с тем оглядывал и низкую койку с соломенным тюфяком, и окно с
толстой железной решеткой, и грязные отсыревшие и замазанные стены, и жалкое лицо и фигуру несчастного, изуродованного мужика в котах и халате, и ему всё становилось грустнее и грустнее; не хотелось верить, чтобы было правда то, что рассказывал этот добродушный человек, — так было ужасно думать, что могли люди ни за что, только за то, что его же обидели, схватить человека и, одев его в арестантскую
одежду, посадить в это ужасное место.
Конверт был весь мокрый, как и
одежда человека, который его доставил, но расплывшиеся чернила еще позволяли прочесть содержание сложенного вчетверо квадратного листа
толстой бумаги.