Неточные совпадения
Можно же после этого представить, как должна
была поразить их новость, что у Дашки Ивановой объявился жених, да еще
не простой,
не захудалый какой-нибудь парень, а такой, что за него с руками и
ногами выдали бы своих дочерей московские папеньки и маменьки, даже принадлежащие к богатым и знатным фамилиям Москвы.
В этот самый момент
была ошеломлена сильным ударом в бок Дарья Николаевна, пошатнулась и чуть
не упала под
ноги толпы, если бы ее
не поддержал этот неизвестный, как из земли выросший мужчина.
— Закрыла! — машинально проговорил Салтыков и, видимо,
не будучи в состоянии стоять на
ногах, опустился на диван.
Прошло около месяца. Помещик забыл о Петьке, а тот, почувствовав себя в силах стать на
ноги, бежал с помещечьего двора. Двор этот находился близ Арбатских ворот. Долго ли и много ли прошел Петр Ананьев, он
не помнил, но наутро он очнулся на скамье, покрытой войлоком, с кожанной подушкой в головах, а над ним стоял наклонившись худой как щепка старик, и держал на его лбу мокрую тряпку.
Было это в той самой избе, где теперь жил Петр Ананьев. Старик
был немец-знахарь Краузе, в просторечии прозванный Крузовым.
Но
не тем
были заняты мысли этого притаившегося зверя, этой пантеры, изгибающейся и спрятавшей свои когти, чтобы более легкими
ногами сделать роковой для намеченных жертв прыжок.
— Тащи ее в людскую избу… Чтобы в доме моем ее духу
не было… Одеть в паневу… За скотиной пусть ходит… Я с ней еще переведаюсь! — крикнула она Даше и, оттолкнув
ногой почти бесчувственную Машу, уселась на диван, тяжело дыша и отдуваясь.
Салтыкова сознавала, что и он, вероятно, порассказал многое в Петербурге такого, что поставило на
ноги всю московскую администрацию по ее делу, но странная вещь — против него у ней
не было такой злобы, как против «разлучницы» ее, Дарьи Николаевны, с ним, которой она считала Машу.
Марья Осиповна осталась одна. Несмотря на то, что она еле стояла на
ногах, красота и изящество окружающей обстановки, блеск раззолоченной мебели совершенно поглотили ее внимание, и она
не села или, лучше сказать,
не решилась сесть ни на один из этих великолепных стульев, кресел и диванов. Безмолвное созерцание царской роскоши
было прервано тем же камер-лакеем, почтительно над самым ухом Олениной произнесшим...
— А я послушаюсь — и без ее согласия не сделаю ни шагу, как без согласия бабушки. И если не будет этого согласия, ваша
нога не будет в доме здесь, помните это, monsieur Викентьев, — вот что!
— Алексис! — воскликнула негодующая супруга. — Никогда бы в голову мне не пришло, что случилось; представь себе, мой друг: этот скромный-то учитель — он в переписке с Любонькой, да в какой переписке, — читать ужасно; погубил беззащитную сироту!.. Я тебя прошу, чтоб завтра его
нога не была в нашем доме. Помилуй, перед глазами нашей дочери… она, конечно, еще ребенок, но это может подействовать на имажинацию [воображение (от фр. imagination).].
В воздухе назревала буря, и уже висел над головами обычный трагический возглас: «Моей
ноги не будет больше в этом доме!» — но находчивая хозяйка быстро предупредила катастрофу, встав из-за стола со словами:
Неточные совпадения
Осип. Да на что мне она?
Не знаю я разве, что такое кровать? У меня
есть ноги; я и постою. Зачем мне ваша кровать?
Городничий.
Не гневись! Вот ты теперь валяешься у
ног моих. Отчего? — оттого, что мое взяло; а
будь хоть немножко на твоей стороне, так ты бы меня, каналья! втоптал в самую грязь, еще бы и бревном сверху навалил.
Вздрогнула я, одумалась. // — Нет, — говорю, — я Демушку // Любила, берегла… — // «А зельем
не поила ты? // А мышьяку
не сыпала?» // — Нет! сохрани Господь!.. — // И тут я покорилася, // Я в
ноги поклонилася: // —
Будь жалостлив,
будь добр! // Вели без поругания // Честному погребению // Ребеночка предать! // Я мать ему!.. — Упросишь ли? // В груди у них нет душеньки, // В глазах у них нет совести, // На шее — нет креста!
Садятся два крестьянина, //
Ногами упираются, // И жилятся, и тужатся, // Кряхтят — на скалке тянутся, // Суставчики трещат! // На скалке
не понравилось: // «Давай теперь попробуем // Тянуться бородой!» // Когда порядком бороды // Друг дружке поубавили, // Вцепились за скулы! // Пыхтят, краснеют, корчатся, // Мычат, визжат, а тянутся! // «Да
будет вам, проклятые! //
Не разольешь водой!»
Гремит на Волге музыка. //
Поют и пляшут девицы — // Ну, словом, пир горой! // К девицам присоседиться // Хотел старик, встал на
ноги // И чуть
не полетел! // Сын поддержал родителя. // Старик стоял: притопывал, // Присвистывал, прищелкивал, // А глаз свое выделывал — // Вертелся колесом!