Неточные совпадения
И старуха даже сплюнула и решительно направилась к
девушке, сидевшей закрыв лицо
руками.
— А? Что? Это ты… няня… — вздрогнула
девушка и отняла от лица
руки.
«Околдовали, беса вселили, отчитывать надо», — мелькало в ее голове, и она широким взмахом правой
руки, сложенной в двуперстие, перекрестила
девушку.
Девушка молча вошла в рукодельную, молча поклонилась вставшим сенным
девушкам, жестом
руки разрешила им снова садиться за работу и молча села за пяльцы.
И Ксения Яковлевна жестом
руки указала Домаше высокую избу на новой стройке с петухом на коньке.
Девушка поглядела на свою хозяйку-подругу и сама испугалась замеченного ею выражения боли.
Та, вся зардевшись, протянула ему
руку. Ермак бережно взял ее, точно держал сосуд, до краев наполненный водою. Он подержал ее лишь несколько мгновений и выпустил, случайно взглянув в лицо
девушки. Их взгляды встретились. Это было лишь одно мгновение, которое было для них красноречивее долгой беседы: в нем сказалось все обуревающее их взаимное чувство.
Та послушно последовала за ним. Домаша плотно затворила за ними дверь и отошла в дальний угол опочивальни. Ермак Тимофеевич положил обе
руки на плечи лежавшей без чувств
девушки, низко наклонился над ней и впился в ее губы горячим поцелуем.
Ксения Яковлевна без чувств упала на
руки сенных
девушек. Они бережно повели ее в хоромы, сопровождаемые Антиповной.
Мариула снова обвила
руками шею Домаши и стала целовать ее лицо.
Девушка отвечала ей также нежными поцелуями.
Мариула положила обе
руки на плечи
девушки и стала с любовью вглядываться в ее лицо.
Ксения Яковлевна взглянула по направлению
руки своей сенной
девушки. Сердце у нее радостно забилось. По дороге, прилегающей к поселку, но еще довольно далеко от хором, двигалась группа всадников, человек пятьдесят, а впереди ехал, стройно держась в седле и, казалось, подавляя своею тяжестью низкорослую лошадку, красивый статный мужчина. Скорее зрением сердца, нежели глаз, которые у нее не были так зорки, как у Домаши, Ксения Яковлевна узрела в этом едущем впереди отряда всаднике Ермака Тимофеевича.
И даже после отъезда, после отслуженного напутственного молебна, хотя молодая женщина и горько плакала и сенные
девушки почти насильно оторвали ее от Ермака Тимофеевича — так крепко обвила она
руками его шею и замерла в слезах на его груди, — Ксения собрала все свое мужество и вместе со всеми молча стояла у окна и глядела, как уезжал ее муж во главе отряда.
На этот раз ему удалось добраться почти к
руке девушки, державшей угол страницы; здесь он застрял на слове «смотри», с сомнением остановился, ожидая нового шквала, и действительно едва избег неприятности, так как Ассоль уже воскликнула: «Опять жучишка… дурак!..» — и хотела решительно сдуть гостя в траву, но вдруг случайный переход взгляда от одной крыши к другой открыл ей на синей морской щели уличного пространства белый корабль с алыми парусами.
Фенечка вскочила со стула, на котором она уселась со своим ребенком, и, передав его на
руки девушки, которая тотчас же вынесла его вон из комнаты, торопливо поправила свою косынку.
Как-то вечером, когда в окна буйно хлестал весенний ливень, комната Клима вспыхивала голубым огнем и стекла окон, вздрагивая от ударов грома, ныли, звенели, Клим, настроенный лирически, поцеловал
руку девушки. Она отнеслась к этому жесту спокойно, как будто и не ощутила его, но, когда Клим попробовал поцеловать еще раз, она тихонько отняла руку свою.
Неточные совпадения
Девушка взяла мешок и собачку, дворецкий и артельщик другие мешки. Вронский взял под
руку мать; но когда они уже выходили из вагона, вдруг несколько человек с испуганными лицами пробежали мимо. Пробежал и начальник станции в своей необыкновенного цвета фуражке. Очевидно, что-то случилось необыкновенное. Народ от поезда бежал назад.
— Не говори, не говори, не говори!—закричал Левин, схватив его обеими
руками за воротник его шубы и запахивая его. «Она славная
девушка» были такие простые, низменные слова, столь несоответственные его чувству.
В карете дремала в углу старушка, а у окна, видимо только что проснувшись, сидела молодая
девушка, держась обеими
руками за ленточки белого чепчика. Светлая и задумчивая, вся исполненная изящной и сложной внутренней, чуждой Левину жизни, она смотрела через него на зарю восхода.
Перед ним стояла не одна губернаторша: она держала под
руку молоденькую шестнадцатилетнюю
девушку, свеженькую блондинку с тоненькими и стройными чертами лица, с остреньким подбородком, с очаровательно круглившимся овалом лица, какое художник взял бы в образец для Мадонны и какое только редким случаем попадается на Руси, где любит все оказаться в широком размере, всё что ни есть: и горы и леса и степи, и лица и губы и ноги; ту самую блондинку, которую он встретил на дороге, ехавши от Ноздрева, когда, по глупости кучеров или лошадей, их экипажи так странно столкнулись, перепутавшись упряжью, и дядя Митяй с дядею Миняем взялись распутывать дело.
И вот ввели в семью чужую… // Да ты не слушаешь меня…» — // «Ах, няня, няня, я тоскую, // Мне тошно, милая моя: // Я плакать, я рыдать готова!..» — // «Дитя мое, ты нездорова; // Господь помилуй и спаси! // Чего ты хочешь, попроси… // Дай окроплю святой водою, // Ты вся горишь…» — «Я не больна: // Я… знаешь, няня… влюблена». // «Дитя мое, Господь с тобою!» — // И няня
девушку с мольбой // Крестила дряхлою
рукой.