Неточные совпадения
Несколько времени в кабинете царила
тишина. Мягкий пушистый ковер, которым был покрыт пол кабинета Шувалова, заглушал шум шагов Свиридова и
князя Лугового.
И действительно, самые нежные уверения в любви и самые страстные ответы на них ясно доказывали присутствие влюбленной пары, воспользовавшейся минутным уединением и
тишиной в доме. Увлекательный голос княжны преобладал в этом сентиментальном дуэте. Свиридов и
князь Луговой взглянули друг на друга и обменялись следующими фразами...
Неточные совпадения
«Мужайся,
князь! В обратный путь // Ступай со спящею Людмилой; // Наполни сердце новой силой, // Любви и чести верен будь. // Небесный гром на злобу грянет, // И воцарится
тишина — // И в светлом Киеве княжна // Перед Владимиром восстанет // От очарованного сна».
Но между тем какой позор // Являет Киев осажденный? // Там, устремив за нивы взор, // Народ, уныньем пораженный, // Стоит на башнях и стенах // И в страхе ждет небесной казни; // Стенанья робкие в домах, // На стогнах
тишина боязни; // Один, близ дочери своей, // Владимир в горестной молитве; // И храбрый сонм богатырей // С дружиной верною
князей // Готовится к кровавой битве.
В некотором расстоянии от этого войска стояли особо человек пятьсот всадников, в числе которых заметны были также казаки; но порядок и
тишина, ими наблюдаемая, и приметное уважение к старшинам, которые находились при своих местах в беспрестанной готовности к сражению, — все удостоверяло, что этот небольшой отряд не принадлежал к войску
князя Трубецкого.
Во всем доме была полнейшая
тишина; камердинер
князя сидел в соседней с кабинетом комнате и дремал. Вдруг раздался выстрел; камердинер вскочил на ноги, вместе с тем в залу вбежала проходившая по коридору горничная. Камердинер бросился в кабинет к
князю.
Ввечеру многочисленные стражи явились на стогнах и повелели гражданам удалиться, но любопытные украдкою выходили из домов и видели, в глубокую полночь, Иоанна и Холмского, в
тишине идущих к Софийскому храму; два воина освещали их путь факелом, остановились в ограде, и великий
князь наклонился на могилу юного Мирослава; казалось, что он изъявлял горесть и с жаром упрекал Холмского смертию сего храброго витязя…