Крепость Нейшлот, считавшаяся в то время одним из важнейших пограничных укреплений в северной
части русской Финляндии, была вся на ногах. Ожидали приезда его сиятельства графа Александра Васильевича Суворова-Рымникского, имя которого в то время гремело не только на всю Россию, но далеко за ее рубежом.
Неточные совпадения
Вскоре пришло известие, что двое Пулавских, сыновья маршала Барской конфедерации, ходили с большими силами по Литве, волновали шляхту и набирали приверженцев.
Часть прибывших
русских войск пошла, вследствие этого, для соединения с войсками, бывшими в Литве.
Вдруг со стороны реки раздался выстрел, затем другой, третий. Солдаты вскочили, в один миг схватили ружья и бросились из леса по направлению к берегу, где выстрелы уже сделались
частыми. Это поляки вздумали неожиданно напасть на
русский лагерь.
Началась ужасная резня. Поляки стреляли из домов и, собравшись густыми толпами, нападали на
русских. Наша пехота колола их без пощады, конница рубила и топтала лошадьми — все бежало от
русских в поле, за местечко, где большая
часть отряда Огинского стояла на бивуаке.
Русские, взятые Огинским в плен при Речице и запертые в одном из городских домов, бросились из окон и примкнули к своим.
Рано утром 15 апреля обезоруженный гарнизон стал выступать из замка
частями по сто человек и был принимаем вооруженными
русскими войсками. Шуази подал свою шпагу Суворову. Его примеру последовали и остальные восемь французских офицеров.
В начале мая 1772 года до 40 000 австрийцев были уже в движении к Кракову. 20 000 пруссаков заняли северную
часть Польши и столько же
русских приблизилось к границам Польши со стороны Литвы.
Но ослепление господствовавшей партии было слишком велико. Она действовала, конечно, не без исторической основы, припоминая грабительства
русских войск в конфедератскую войну, дерзкие поступки некоторых
русских начальников, бесцеремонное пребывание в Польше
русских посланников, вроде князя Репнина, наконец, раздел
части польских земель, который русофобы всецело приписывали России.
Русская императрица, чтобы покончить дело как можно скорее, решилась двинуть стотысячные силы. Большая
часть этих войск, приблизительно две трети, должна была под начальством генерала Каховского наступать с юга, остальные, под командой генерала Кречетникова, действовать с севера и востока.
Она освещена была двумя сальными свечами, а стены оклеены были золотою бумагою; впрочем, лавки, стол, рукомойник на веревочке, полотенце на гвозде, ухват в углу и широкий шесток, [Шесток — площадка в передней
части русской печи.] уставленный горшками, — все было как в обыкновенной избе.
Ошибочно думать, что лучшая, наиболее искренняя
часть русской левой, революционной интеллигенции общественна по направлению своей воли и занята политикой.
Неточные совпадения
Хотя он и должен был признать, что в восточной, самой большой
части России рента еще нуль, что заработная плата выражается для девяти десятых восьмидесятимиллионного
русского населения только пропитанием самих себя и что капитал еще не существует иначе, как в виде самых первобытных орудий, но он только с этой точки зрения рассматривал всякого рабочего, хотя во многом и не соглашался с экономистами и имел свою новую теорию о заработной плате, которую он и изложил Левину.
Русские барышни большею
частью питаются только платоническою любовью, не примешивая к ней мысли о замужестве; а платоническая любовь самая беспокойная.
Ты хочешь, видно, чтоб мы не уважили первого, святого закона товарищества: оставили бы собратьев своих на то, чтобы с них с живых содрали кожу или, исчетвертовав на
части козацкое их тело, развозили бы их по городам и селам, как сделали они уже с гетьманом и лучшими
русскими витязями на Украйне.
Молодые люди вошли. Комната, в которой они очутились, походила скорее на рабочий кабинет, чем на гостиную. Бумаги, письма, толстые нумера
русских журналов, большею
частью неразрезанные, валялись по запыленным столам; везде белели разбросанные окурки папирос.
Связь с этой женщиной и раньше уже тяготила его, а за время войны Елена стала возбуждать в нем определенно враждебное чувство, — в ней проснулась трепетная жадность к деньгам, она участвовала в каких-то крупных спекуляциях, нервничала, говорила дерзости, капризничала и — что особенно возбуждало Самгина — все более резко обнаруживала презрительное отношение ко всему
русскому — к армии, правительству, интеллигенции, к своей прислуге — и все
чаще, в разных формах, выражала свою тревогу о судьбе Франции: