— Ни слова более! — крикнул Виктор. — Так вот вы чем отвечаете на искреннее признание сына?
Новым оскорблением, новой клеветой на боготворимую им девушку. Так знайте же, княгиня, что если вы не исполните теперь моей просьбы, то выйдете отсюда не иначе, как перешагнув через труп вашего единственного сына.
— А посылать вас туда, — продолжала она, — нет, я не нанесу вам этого
нового оскорбления, не поставлю лицом к лицу с человеком, которого вы… не можете видеть равнодушно… Нет, нет!
Напрасно Чертопханов старался унять расходившуюся желчь; напрасно он пытался уверить себя, что эта… лошадь хотя и не Малек-Адель, однако все же… добра и может много лет прослужить ему: он тут же с яростью отталкивал от себя прочь эту мысль, точно в ней заключалось
новое оскорбление для тогоМалек-Аделя, перед которым он уж и без того считал себя виноватым…
Когда таким образом оставленная дамами Миропа Дмитриевна очутилась в гостиной с глазу на глаз с Егором Егорычем и своим мужем, то это ей показалось
новым оскорблением и большой невежливостью со стороны Сусанны Николаевны. Кроме того, она смутно предчувствовала, что ей угрожает нечто худшее.
Неточные совпадения
Пребывание в Петербурге казалось Вронскому еще тем тяжелее, что всё это время он видел в Анне какое-то
новое, непонятное для него настроение. То она была как будто влюблена в него, то она становилась холодна, раздражительна и непроницаема. Она чем-то мучалась и что-то скрывала от него и как будто не замечала тех
оскорблений, которые отравляли его жизнь и для нее, с ее тонкостью понимания, должны были быть еще мучительнее.
Он молча сносил насмешки, издевательства и неизбежную брань, до тех пор пока не стал в
новой сфере «своим», но с этого времени неизменно отвечал боксом на всякое
оскорбление.
До света он сидел там, как на угольях, — не от страсти, страсть как в воду канула. И какая страсть устояла бы перед таким «препятствием»? Нет, он сгорал неодолимым желанием взглянуть Вере в лицо,
новой Вере, и хоть взглядом презрения заплатить этой «самке» за ее позор, за
оскорбление, нанесенное ему, бабушке, всему дому, «целому обществу, наконец человеку, женщине!».
Но, кроме
оскорбления, примешалось и
новое обстоятельство, которого я и подозревать не мог.
Утеснители швейцарской свободы не знают пределов своей дерзости. Ко всем
оскорблениям, принесенным ими на нашу родину, они придумали еще
новое. Они покрывают нас бесчестием и требуют выдачи нашего незапятнанного штандарта. В ту минуту, как я пишу к тебе, союзник, пастор Фриц уезжает в Берн, чтобы отклонить врагов республики от унизительного для нас требования; но если он не успеет в своем предприятии до полудня, то нам, как и другим нашим союзникам, остается умереть, отстаивая наши штандарты.