Федор Николаевич, по обыкновению,
дремал в кресле под их «переливание из пустого в порожнее», как называл он разговоры молодого офицера с его дочерью.
Неточные совпадения
Петр Валерьянович со своей стороны
в течение года жизни
в Москве
в отставке с радушием, а за последнее время даже с нежностью относился к предупредительной Зое Никитишне, любил, когда она ему читала после обеда газеты, книги, а он
дремал в большом вольтеровском
кресле, стоявшем
в одном из углов гостиной, и даже не раз Белоглазова замечала устремленные на нее его внимательные, пытливые взгляды.
Хотя сам он и бывает иногда в гостях у людей получше, но еще смолоду терпеть не мог гостей у себя, а в последнее время, если не раскладывал гранпасьянс, довольствовался обществом своих столовых часов и по целым вечерам невозмутимо выслушивал,
дремля в креслах, их тиканье под стеклянным колпаком на камине.
А позднее вечером, перед ночью, когда надзирательницы и начальница уходили, чтобы пользоваться коротким ночным покоем, уезжал и уставший за день доктор, а сиделка-служанка
дремала в кресле, прикрутив свет в лампе-ночнике, маленькая, горбатая фигурка калеки Елены Дмитриевны проскальзывала в приютский лазарет, склонялась над пылавшим личиком и, молитвенно сложив руки, шептала пересохшими от волнения губами:
Глафира Васильевна Бодростина возвратилась домой с небольшим через четверть часа после того, как она вышла от Горданова. Она сама отперла бывшим у нее ключом небольшую дверь в оранжерею и через нее прошла по довольно крутой спиральной лестнице на второй этаж, в чистую комнату, где чуть теплилась лампада под низким абажуром и
дремала в кресле молодая, красивая девушка в ситцевом платье.
Неточные совпадения
Налево от двери стояли ширмы, за ширмами — кровать, столик, шкафчик, уставленный лекарствами, и большое
кресло, на котором
дремал доктор; подле кровати стояла молодая, очень белокурая, замечательной красоты девушка,
в белом утреннем капоте, и, немного засучив рукава, прикладывала лед к голове maman, которую не было видно
в эту минуту.
А когда играли, Варавка садился на свое место
в кресло за роялем, закуривал сигару и узенькими щелочками прикрытых глаз рассматривал сквозь дым Веру Петровну. Сидел неподвижно, казалось, что он
дремлет, дымился и молчал.
Кругом всего здания идет обширный каменный балкон, или веранда, где,
в бамбуковых
креслах, лениво
дремлют в часы сьесты хозяева казарм.
Веревкин
дремал в своем
кресле, работая носом, как буксирный пароход.
Вот она встала и озирается. Еще рано, но окна уж побелели, и весеннее солнце не замедлило позолотить их. Рядом с ее
креслом сидит Паша и
дремлет; несколько поодаль догорает сальный огарок, и желтое пламя чуть-чуть выделяется из утренних сумерек. Ей становится страшно; она протягивает руку, чтобы разбудить Пашу, хочет крикнуть — и
в изнеможении падает…