Смерть от жажды райская, блаженная смерть по сравнению с жаждой морфия. Так заживо погребенный, вероятно, ловит последние ничтожные пузырьки воздуха в гробу и раздирает кожу на груди ногтями. Так еретик на костре стонет и шевелится, когда первые языки
пламени лижут его ноги…
Неточные совпадения
Картина была чудесная: около огней дрожало и как будто замирало, упираясь в темноту, круглое красноватое отражение;
пламя, вспыхивая, изредка забрасывало за черту того круга быстрые отблески; тонкий язык света
лизнет голые сучья лозника и разом исчезнет; острые, длинные тени, врываясь на мгновенье, в свою очередь добегали до самых огоньков: мрак боролся со светом.
Огонь, вспыхнувший вначале между двумя дотлевавшими головнями, сперва было потух, когда упала на него и придавила его пачка. Но маленькое, синее
пламя еще цеплялось снизу за один угол нижней головешки. Наконец тонкий, длинный язычок огня
лизнул и пачку, огонь прицепился и побежал вверх по бумаге, по углам, и вдруг вся пачка вспыхнула в камине, и яркое
пламя рванулось вверх. Все ахнули.
Из-под нее сначала повалил густой дым;
пламя изредка вырвется снизу,
лизнет ее по боку, оставит черное пятно и опять спрячется.
Вот они и у костра. Его
пламя вблизи
лизало яркими языками рогожные стенки шалаша. Около костра, спинами, сидело двое.
В первой же комнате был накрыт стол на два прибора, уставленный всевозможными закусками и деликатесами, в серебряных вазах стояли вина, дно серебряного кофейника
лизало синеватое
пламя спирта.