Неточные совпадения
Вскрытие каждого больного, хотя бы умершего от самой «обыкновенной» болезни, чрезвычайно важно для врача; оно указывает ему его ошибки и
способы избежать их, приучает к более внимательному и всестороннему исследованию больного, дает ему возможность уяснить себе во всех деталях анатомическую картину каждой болезни; без вскрытий не может выработаться хороший врач, без вскрытий не может развиваться и совершенствоваться врачебная наука.
«Лечение аневризмы аорты, — говорится, например, в руководстве Штрюмпеля, — до сих пор дает еще очень сомнительные результаты; тем не менее в каждом данном случае мы вправе испробовать тот или другой из рекомендованных
способов».
Это была какая-то горячка, какое-то лихорадочное метание из клиники в клинику, с лекции на лекцию, с курса на курс; как в быстро поворачиваемом калейдоскопе, перед нами сменялись самые разнообразные вещи: резекция колена, лекция о свойствах наперстянки, безумные речи паралитика, наложение акушерских щипцов, значение Сиденгама в медицине, зондирование слезных каналов,
способы окрашивания леффлеровых бацилл, местонахождение подключичной артерии, массаж, признаки смерти от задушения, стригущий лишай, системы вентиляции, теории бледной немочи, законы о домах терпимости и т. д., и т. д.
В середине восьмидесятых годов американец О’Двайер изобрел новый
способ лечения угрожающих сужений гортани у детей, преимущественно при крупе.
Больше всего в этом виноват
способ обучения, который и до настоящего времени практикуется в наших школах.
Способ стали применять другие врачи — и в большинстве случаев остались им очень довольны.
Прельщенный упомянутыми сообщениями, я, с согласия старшего ординатора, решил испробовать
способ Петреску.
Только что перед этим я прочел в «Больничной газете Боткина» статью д-ра Рехтзамера об этом
способе.
Я подавил в себе эту мысль: ведь уж многие испытывали
способ и нашли, что он действует хорошо. Я снова выписал больному наперстянку.
Вскоре я прочел во «Враче» статью д-ра Рубеля, который, тщательно разобрав свои собственные опыты, опыты Петреску, его учеников и сторонников, неопровержимо доказал, что «
способ Петреску причиняет во многих случаях явный, иногда даже угрожающий жизни вред, и можно только посоветовать возможно скорее предать его полному забвению».
Каждый номер врачебной газеты содержал в себе сообщение о десятках новых средств, и так из недели в неделю, из месяца в месяц; это был какой-то громадный, бешеный, бесконечный поток, при взгляде на который разбегались глаза: новые лекарства, новые дозы, новые
способы введения их, новые операции, и тут же — десятки и сотни… загубленных человеческих здоровий и жизней.
В числе различных
способов лечения зоба было, между прочим, предложено полное удаление всей щитовидной железы.
Способ чистой разводки, употребленный Бокгартом, был очень несовершенный, и его опыт большого научного значения не имел.
«Операцию прививки, — говорит он, — я совершаю одним из трех
способов: либо я делаю укол ланцетом и наношу на ранку отделение язвы или кондиломы; либо поднимаю кожицу нарывным пластырем и покрываю обнаженную поверхность корпией, смоченной гноем; либо, наконец, удаляю кожицу трением пальца, обернутого в полотенце, и на обнаженную поверхность наношу гной.
Результаты при всех трех
способах были одинаковые» [W. Wallace. Lectures on cutaneous and venereal diseases.
«Второй случай. Девушка с экземой предплечий, но никогда не страдавшая венерическими поражениями, привила себе из шалости, подобно предыдущей больной, 18 (восемнадцать!) шанкров; к ним прибавилось 12 других от пробных прививаний гноем первоначально образовавшихся пустул, так как
способ их происхождения вначале не был известен». Больная получила сифилис.
В том бесконечно сложном и непонятном процессе, который представляет собою жизнь больного организма, переплетаются тысячи влияний, — бесчисленные
способы вредоносного действия данной болезни и окружающей среды, бесчисленные
способы целебного противодействия сил организма и той же окружающей среды, — и вот тысяча первым влиянием является наше средство.
Пока мне неясен
способ его действия, я ничем не гарантирован от того, что и мое личное впечатление — лишь оптический обман.
Конечно, для него было бы гораздо спокойнее поступить иначе: наружных признаков поражения сустава не замечается; есть
способ узнать, не туберкулез ли это; но вдруг болезнь окажется костной саркомой и тоже последует перелом!
Чего нет сегодня, будет завтра; наука хранит в себе много непроявленной и ею же самою еще не познанной силы; и мы вправе ждать, что наука будущего найдет еще не один
способ, которым она сумеет достигать того же, что в природе достигается естественным отбором, — но достигать путем полного согласования интересов неделимого и вида.
Особенно тяготил меня первое время самый
способ оценки врачебного труда — плата врачу не за излечение, а просто за лечение.
Суд отказал истцу в иске и приговорил его уплатить врачу шестьсот франков за лечение, так как врач при лечении употреблял
способ, выработанный наукою, и поэтому не может быть ответствен за неудачу лечения.
Ну, а чем же виноват больной, который обращается к врачу за помощью, а должен ему платить за удовольствие безрезультатно лечиться по «
способу, выработанному наукой»?
Лионский суд нашел, что обвиняемый врач «употреблял
способ, выработанный наукою, и поэтому не может быть ответствен за неудачу лечения».
При этом замечательно следующее обстоятельство: врач, решившись на самоубийство, сумел бы легче, чем кто-либо другой, выбрать себе наиболее безболезненную смерть; на деле же оказывается, что в самоубийствах врачей поразительно часто фигурируют, напротив, самые мучительные
способы: отравление стрихнином, серною и карболовою кислотами, прокол сердца троакаром и т. п.
Сикорский, — значительное подавление инстинкта самосохранения делало для несчастных товарищей безразличным всякий
способ прекращения жизни, лишь бы только достигалась цель».
Неточные совпадения
Софья (одна, глядя на часы). Дядюшка скоро должен вытти. (Садясь.) Я его здесь подожду. (Вынимает книжку и прочитав несколько.) Это правда. Как не быть довольну сердцу, когда спокойна совесть! (Прочитав опять несколько.) Нельзя не любить правил добродетели. Они —
способы к счастью. (Прочитав еще несколько, взглянула и, увидев Стародума, к нему подбегает.)
Г-жа Простакова. Не умирал! А разве ему и умереть нельзя? Нет, сударыня, это твои вымыслы, чтоб дядюшкою своим нас застращать, чтоб мы дали тебе волю. Дядюшка-де человек умный; он, увидя меня в чужих руках, найдет
способ меня выручить. Вот чему ты рада, сударыня; однако, пожалуй, не очень веселись: дядюшка твой, конечно, не воскресал.
Правдин. Несчастиям людским, конечно, причиною собственное их развращение; но
способы сделать людей добрыми…
Стародум. В тогдашнем веке придворные были воины, да воины не были придворные. Воспитание дано мне было отцом моим по тому веку наилучшее. В то время к научению мало было
способов, да и не умели еще чужим умом набивать пустую голову.
Стародум. Итак, ты имеешь теперь
способ прекратить бесчеловечие злой помещицы?