Каждый номер врачебной газеты содержал в себе сообщение о десятках новых средств, и так
из недели в неделю, из месяца в месяц; это был какой-то громадный, бешеный, бесконечный поток, при взгляде на который разбегались глаза: новые лекарства, новые дозы, новые способы введения их, новые операции, и тут же — десятки и сотни… загубленных человеческих здоровий и жизней.
Неточные совпадения
Недавно мы хоронили нашего товарища, д-ра Стратонова.
Неделю перед тем он делал
в частном доме трахеотомию и, высасывая
из разреза трахеи дифтеритные пленки, заразился сам; он умер молодым, сильным и энергичным, и эта смерть была ужасна по своей быстроте и неожиданности.
Из недели в неделю, изо дня в день тянулась она из сил, мучилась, перебивалась, продала шаль, послала продать парадное платье и осталась в ситцевом ежедневном наряде: с голыми локтями, и по воскресеньям прикрывала шею старой затасканной косынкой.
Неточные совпадения
«Это, говорит, молодой человек, чиновник, — да-с, — едущий
из Петербурга, а по фамилии, говорит, Иван Александрович Хлестаков-с, а едет, говорит,
в Саратовскую губернию и, говорит, престранно себя аттестует: другую уж
неделю живет,
из трактира не едет, забирает все на счет и ни копейки не хочет платить».
К счастию, однако ж, на этот раз опасения оказались неосновательными. Через
неделю прибыл
из губернии новый градоначальник и превосходством принятых им административных мер заставил забыть всех старых градоначальников, а
в том числе и Фердыщенку. Это был Василиск Семенович Бородавкин, с которого, собственно, и начинается золотой век Глупова. Страхи рассеялись, урожаи пошли за урожаями, комет не появлялось, а денег развелось такое множество, что даже куры не клевали их… Потому что это были ассигнации.
Но прошла
неделя, другая, третья, и
в обществе не было заметно никакого впечатления; друзья его, специалисты и ученые, иногда, очевидно
из учтивости, заговаривали о ней. Остальные же его знакомые, не интересуясь книгой ученого содержания, вовсе не говорили с ним о ней. И
в обществе,
в особенности теперь занятом другим, было совершенное равнодушие.
В литературе тоже
в продолжение месяца не было ни слова о книге.
Другая неприятность, расстроившая
в первую минуту его хорошее расположение духа, но над которою он после много смеялся, состояла
в том, что
из всей провизии, отпущенной Кити
в таком изобилии, что, казалось, нельзя было ее доесть
в неделю, ничего не осталось.
— Ну, слушай, этот раз возьму, и то
из сожаления только, чтобы не провозился напрасно. Но если ты привезешь
в другой раз, хоть три
недели канючь — не возьму.