Многое из того, что мною рассказано в предыдущих главах, может у людей, слепо верующих в медицину, вызвать недоверие к ней. Я и сам пережил это недоверие. Но вот теперь, зная все, я все-таки с искренним чувством говорю: я
верю в медицину, — верю, хотя она во многом бессильна, во многом опасна, многого не знает. И могу ли я не верить, когда то и дело вижу, как она дает мне возможность спасать людей, как губят сами себя те, кто отрицает ее?
Я
верю в медицину. Насмешки над нею истекают из незнания смеющихся. Тем не менее во многом мы ведь, действительно, бессильны, невежественны и опасны; вина в этом не наша, но это именно и дает пищу неверию в нашу науку и насмешкам над нами. И передо мною все настойчивее начал вставать вопрос: это недоверие и эти насмешки я признаю неосновательными, им не должно быть места по отношению ко мне и к моей науке, — как же мне для этого держаться с пациентом?
Неточные совпадения
Кончая университет, я восхищался
медициною и горячо
верил в нее.
Очевидно, во всем этом крылось какое-то глубокое недоразумение.
Медицина не оправдывает ожиданий, которые на нее возлагаются, — над нею смеются, и
в нее не
верят. Но правильны ли и законны ли самые эти ожидания? Есть наука об излечении болезней, которая называется
медициной; человек, обучившийся этой науке, должен безошибочно узнавать и вылечивать болезни; если он этого не умеет, то либо сам он плох, либо его наука никуда не годится.
— Должна вам, доктор, сознаться, — я совершенно не
верю в вашу
медицину, — сказала мне недавно одна дама.
«Я не
верю в вашу
медицину», — говорит дама. Во что же, собственно, она не
верит?
В то, что возможно
в два дня «перервать» коклюш, или
в то, что при некоторых глазных болезнях своевременным применением атропина можно спасти человека от слепоты? Ни
в два дня, ни
в три недели невозможно перервать коклюш, но несколькими каплями атропина можно сохранить человеку зрение, и тот, кто не «
верит»
в это, подобен скептику, не верящему, чтоб где-нибудь на свете мужики говорили по-французски.
— Нельзя, как мне кажется… На четыре тысячи квадратных верст нашего уезда, с нашими зажорами, метелями, рабочею порой, я не вижу возможности давать повсеместно врачебную помощь. Да и вообще не
верю в медицину.
Он промучился до утра, но не прибег к искусству Базарова и, увидевшись с ним на следующий день, на его вопрос: «Зачем он не послал за ним?» — отвечал, весь еще бледный, но уже тщательно расчесанный и выбритый: «Ведь вы, помнится, сами говорили, что не
верите в медицину?» Так проходили дни.
Платонов. Напугал ты меня как! Боже мой! Жива она еще! Значит, ты не допустил ее умереть? Милый мой! (Целует Трилецкого.) Дорогой! (Хохочет.) Не
верил в медицину, но теперь даже и в тебя верю! Что с ней теперь? Слаба? Нездорова? Но мы поднимем ее!
Как врач Эльсниц был скорее скептик, не очень
верил в медицину и никогда не настаивал на каком-нибудь ему любезном способе лечения. Я его и прозвал:"наш скептический Эльсниц". И несмотря на это, практика его разрасталась, и он мог бы еще долго здравствовать, если б не предательская болезнь сердца; она свела его в преждевременную могилу. На родину он так и не попал.
Неточные совпадения
Окончив курс
медицины и получив диплом доктора, он не решился лечить, говоря, что недостаточно
верит в врачебную кабалистику, и снова весь отдался физиологии.
— Как же-с, — отвечает. — Я
в медицину верю, даже одного лекаря раз выпорол за ошибку, но я ведь женатый человек, так для женского спокойствия, когда нездоровится, постоянно лечусь, но только гомеопатией и
в ослабленных приемах.
Я совсем не против народной
медицины и
верю ей, особенно
в соединении с магнетизмом; я давно отрекся от презрительного взгляда, с которым многие смотрят на нее с высоты своего просвещения и учености; я видел столько поразительных и убедительных случаев, что не могу сомневаться
в действительности многих народных средств; но мне тогда не помогли они, может быть оттого, что не попадали на мою болезнь, а может быть и потому, что мать не согласилась давать мне лекарства внутрь.
Как бы не смея
верить своему благополучию, они сочли нужным предварительно пуститься
в рассуждения, убедить людей
в пользе
медицины, наставить их относительно значения диеты, и привыкши видеть себя забытыми, загнанными, отвыкши от практической
медицины, отставшие врачи не могли удержаться, чтобы не вознаградить себя за бездействие разглагольствиями и чтобы вместе с тем не излить желчи на дурных врачей, которые отстранили от дел их, хороших докторов.
— Как он внимателен, как мил! — сказала княгиня,
в душе благословляя всех докторов на свете. Матери любят
медицину и
верят в нее, когда больны их дети!